Билл дергал мох рядом с собой, отшвырнул пару горстей и сказал медленно:
— Может, ты и прав, но все это только догадка, знаешь ли.
Энтони засмеялся.
— Господи, конечно, так, — сказал он. — И сегодня ночью мы узнаем, правильная она или неправильная.
Билл внезапно повеселел.
— Сегодня ночью, — сказал он. — Послушай, а ночка будет та еще. Что мы будем делать?
Энтони помолчал.
— Конечно, — сказал он наконец, — нам следует известить полицию, чтобы они могли ночью явиться сюда и понаблюдать за прудом.
— Конечно, — ухмыльнулся Билл.
— Но я думаю, что еще рановато знакомить их с нашими теориями.
— Я думаю, пожалуй, так и есть, — сказал Билл истово.
Энтони поглядел на него снизу вверх с внезапной улыбкой.
— Билл, старый ты прохвост!
— Так, черт подери, это же наша игра. Не вижу, почему нам нельзя извлечь из нее немножко развлечения.
— И я не вижу. Ладно, обойдемся нынче ночью без полиции.
— Нам будет их не хватать, — сказал Билл печально, — но так лучше.
Перед ними маячили две проблемы: во-первых, проблема, как выскользнуть из дома, чтобы Кейли этого не заметил, и, во-вторых, проблема, как извлечь из пруда то, что Кейли бросит туда в эту ночь.
— Давай взглянем на это с точки зрения Кейли, — сказал Энтони. — Он может и не знать, что мы идем по его следу, но волей-неволей должен относиться к нам с подозрением. Он должен относиться с подозрением ко всем в доме и особенно к нам, ведь, предположительно, мы умнее остальных.
На секунду он остановился зажечь трубку, и Билл воспользовался паузой, чтобы выглядеть поумнее миссис Стивенс.
— Так вот, нынче ночью ему надо кое-что припрятать, и уж он позаботится, чтобы мы за ним не следили. Ну, так что он сделает?
— Прежде чем уйти, убедится, что мы спим.
— Да. Придет и укутает нас, присмотрит, чтобы нам было удобно и уютно.
— Да, это не просто, — сказал Билл. — Но мы запрем свои двери, и он не узнает, что нас там нет.
— Ты хоть раз запирал свою дверь?
— Никогда.
— Да, и можешь побиться об заклад, что Кейли это знает. В любом случае он забарабанит в нее, а ты не отзовешься. И что он тогда подумает?
Билл помолчал, полностью сокрушенный.
— Ну, так я не представляю, как мы это устроим, — сказал он после глубокого раздумья. — Он, совершенно очевидно, заглянет к нам перед тем как уйти, и у нас не останется времени добраться к пруду раньше него.
— Давай поставим себя на его место, — сказал Энтони, медленно попыхивая трубкой. — У него труп или еще что-то в проходе. Он не поднимется по лестнице, таща это, поглядеть на наши двери, проверяя не проснулись ли мы. Ему придется сначала нас проверить, а за трупом спуститься потом. И это обеспечивает нам немножко времени.
— Д-да, — сказал Билл с сомнением. — Мы можем уложиться, только надо будет припустить во весь дух.
— Но погоди. Когда он спустится в проход к трупу, что он сделает затем?
— Снова вылезет, — сказал Билл, подсобляя.
— Да, но с какого конца?
Билл подскочил.
— Черт подери, ты хочешь сказать, что с дальнего, у лужайки для боулинга?
— А ты как думаешь? Представь себе, как он идет по газону на виду у всего дома в полночь с трупом в объятиях. Подумай о жутком ощущении у него в затылке при мысли, что кто-нибудь, кому не спится, выбрал именно эту минуту, чтобы подойти к окну и выглянуть в ночь. Нет уж, если он способен этому воспрепятствовать. Но он же может выйти у лужайки для боулинга и оттуда дойти до пруда надежно загороженным со стороны дома.
— Ты прав. И это обеспечит нам достаточно времени. Ладненько. А что затем?
— А затем надо пометить точное место, где он бросит в пруд… то, что он бросит.
— Чтобы мы могли это выудить.
— Если мы сумеем разглядеть, что это такое, то выуживать нам не понадобится. Полиция может заняться этим завтра. Однако если с расстояния мы не сумеем это определить, тогда нам придется заняться выуживанием, чтобы проверить, стоит ли сообщать полиции.
— Д-да, — сказал Билл, наморщив лоб. — Беда с водой в том, что один ее участочек выглядит точь-в-точь, как другой. Не знаю, подумал ли ты об этом.
— Подумал, — улыбнулся Энтони. — Пойдем поглядим на него.
Они прошли к краю рощицы и молча легли, глядя на пруд внизу.
— Видишь что-нибудь? — наконец сказал Энтони.
— Что?
— Изгородь на том берегу.
— Ну и что?
— Она довольно полезна, только и всего.
— Загадочно сказал Шерлок Холмс, — продолжил Билл. — Секунду спустя его друг Ватсон швырнул его в пруд.
Энтони засмеялся.
— Мне нравится шерлокничать, — сказал он. — Очень нечестно, что ты мне не подыгрываешь.
— Почему эта изгородь полезна, мой дорогой Холмс? — послушно сказал Билл.
— Потому что она может послужить ориентиром для тебя. Понимаешь…
— Да, тебе незачем тратить время, объясняя мне, что такое ориентир.
— Я и не собирался. Но ты лежишь здесь, — он посмотрел вверх, — под этой сосной. Кейли выплывает в старой лодке и сбрасывает свой груз. Ты проводишь мысленную линию на лодку отсюда и метишь ее на изгороди там. Скажем, пятый столб от конца. Ну, затем я провожу линию от МОЕГО дерева — мы подыщем какое-нибудь для меня теперь же, и она выйдет, например, на двадцатый столб. И где эти две линии скрестятся, там соберутся орлы. Что и требовалось доказать. И там, я чуть не забыл упомянуть, более высокий орел, Беверли по имени, исполнит свой знаменитый номер ныряния. Выполняемый ежевечерне на Ипподроме.
Билл посмотрел на него с тревогой.
— Послушай, нет, право же! Вода тут жутко грязная, знаешь ли.
— Боюсь, что так, Билл. Ибо так написано в Книге Праведного.
— Конечно, я знал, что одному из нас придется… но я надеялся… А, ладно, ночь теплая.
— Самая ночь, чтобы искупаться, — согласился Энтони, вставая. — Ну, а теперь поищем мое дерево.
Они спустились к пруду и поглядели назад. Дерево Билла выделялось, повелевая вечером, — высокое и безошибочно узнаваемое, на пятьдесят футов ближе к небесам, чем все его соседи. Однако у него был собрату другого края рощицы, возможно, чуть пониже, но равно броский.
— Вот, где буду я, — сказал Энтони, указывая на него. — А теперь, Бога ради, отсчитай свои столбы точно.
— Огромное спасибо, но сделаю я это ради самого себя, — сказал Билл с чувством. — Я не хочу провести всю ночь, ныряя.
