Отставив бокал, мистер Лоусон окинул взглядом своих
собеседников и проговорил:
– Ну что ж, дамы, мне не терпится сделать то, ради чего
мы с вами сегодня встретились, – убедиться в нашем родстве, в том, что мы
с вами, образно говоря, побеги одного и того же корня.
– Короче, – улыбнулся Леня, – вы предлагаете
дамам предъявить семейные реликвии, римские монеты Ильина-Остроградского?
– Наверное, предъявить – это слишком сухое, казенное
слово, но, в общем, Леонид прав, я действительно мечтаю увидеть ваши монеты и
готов показать вам свою.
С этими словами австралиец достал из внутреннего кармана
маленький бархатный футляр, открыл его и положил на стол перед Елизаветой
Константиновной золотую монету.
Маркиз протянул руку за монетой и поднес ее к глазам. Лоусон,
несколько удивленный этим жестом, следил за монетой настороженным взглядом и
наконец, негромко кашлянув, сказал:
– Кажется, мистер Марков, вы не принадлежите к нашей
семье. Я хотел в первую очередь показать свою монету дамам…
– О, извините мою бестактность! – смущенно
воскликнул Леня и поспешно положил ее обратно на стол. – Я хотел взглянуть
на эту монету, о которой так много слышал…
– Вот и взглянули, – недовольным голосом
констатировал австралиец, – так дайте же и другим посмотреть.
Татьяна быстро схватила монету и поднесла к глазам, потом
отставила, повертела немного в руках и нехотя положила на стол.
Елизавета Константиновна в это время переглянулась с Лолой.
Старуха едва заметно улыбнулась и пожала плечами – мол, родственников не
выбирают. У Лолы чуть полегчало на душе – вот ведь, старухе Татьяна тоже не
нравится, значит, Лола права.
Дамы достали свои монеты и любезно дали их осмотреть
австралийскому родственнику.
Тот достал из кармана маленькую лупу и склонился к монетам.
Елизавета Константиновна в это время рассматривала его монету, а Маркиз вовсе
уж неприлично придвинулся к Татьяне и даже положил ей руку на плечо.
В это время Лола заметила какое-то движение поблизости. На
первый взгляд ничего необычного – официант нес поднос с тарелками. Но что это
был за тип! Вместо симпатичного стройного мальчика к угловому столику
придвигался здоровенный бугай ростом под метр девяносто. Такая ширина плеч
подходила больше матросу с рыболовецкого сейнера или шоферу-дальнобойщику.
Черные бархатные штаны чуть не лопались на странном официанте. Рубашка едва
застегивалась на нем, и волосатые запястья чуть не на полметра торчали из
батистовых рукавов. И в довершении всего пудреный паричок был явно мал верзиле
и грозил слететь с головы в самый ближайший момент.
«Братишка двоюродный! – мысленно ахнула Лола. –
Его из милиции отпустили! Ой, будет дело…»
Она с любопытством уставилась на угловой столик.
Псевдоофициант вдруг с грохотом уронил поднос чуть ли не на головы сидевших за
столом, потом рявкнул что-то грозное, одним движением сгреб монеты в
здоровенный кулак, а другим кулаком стукнул Маркиза по затылку, так что тот
сунулся носом в стол. Татьяна вскрикнула, Елизавета Константиновна заметно
побледнела, но сохранила молчание. Злоумышленник шагнул к Лолиному столику, направляясь
к выходу, и в это время ему под ноги бросился неизвестно откуда взявшийся
настоящий официант. Он схватил злодея за руки, тот пытался отбросить его в
сторону, и в это время Лола повисла на официанте, истерически визжа: «Спасите!
Убивают!»
Освобожденный злоумышленник одним огромным прыжком преодолел
расстояние до дверей и выскочил на улицу.
Все происшествие заняло не больше двух минут.
Маркиз поднял голову, недоуменно потирая затылок:
– Что это было?
– Безобразие! – кипятился австралиец, мешая русские
и английские слова. – Налет! Грабеж среди бела дня!
– Что же это такое? – лепетала старушка. –
Куда же делись монеты?
– У вас в России людей грабят в публичном месте! –
разорялся Лоусон. – Ни минуты я здесь не останусь.
– Это подстроено! – надрывались старуха и
Татьяна. – Вы это нарочно! Отдайте монеты! Мы будем жаловаться в милицию!
– Но ведь мою монету тоже похитили… – отбивался
Лоусон. – Я совершенно не при чем.
После чего все объединились, дружно ругая ресторан, официантов
и метрдотеля.
Ужин решили не продолжать, простились холодно. Мистер Лоусон
отбыл в гостиницу.
На улице Елизавета Константиновна подошла к Лоле, скромно
стоящей неподалеку.
– Дорогая, вы не ушиблись? Вы так отважно бросились на
этого громилу…
– Нужно было обязательно дать ему уйти, –
вполголоса сказала ей Лола, чуть заметно улыбнувшись, – иначе появилась бы
милиция, началось бы нудное разбирательство, а нам это ни к чему.
– Однако, милые дамы, нам нужно скорее покинуть это
место, – заговорил Маркиз. – Лоусон сейчас рванет в гостиницу, и
когда он убедится, что дневника профессора там нет, боюсь он станет
неуправляем. Я принял кое-какие меры, долго он не продержится. Братишка его
точно сегодня улетит, если Интерпол его раньше не достанет…
– Но монеты, у него же остались наши монеты? –
заговорила Татьяна. – Он забрал их…
– Это Лоусон так думает, что теперь у него все три
монеты и дневник, – улыбнулся Маркиз, – мы-то знаем, что это не так.
С любезного разрешения Елизаветы Константиновны я отнес ее монету одному
знающему и умелому человеку. И человек этот изготовил за одну ночь такие же
монеты, только они немного отличаются от ваших. Иными словами, золота в них
столько же, но как талисман, а точнее, как ключ к сокровищу, их использовать
нельзя. Вот ваши настоящие монеты, – Маркиз протянул их дамам.
– Не зря вы подозревали Лоусона в нечестности, –
сказала Елизавета Константиновна, – так оно и вышло, он разоблачил сам
себя.
– И что нам это дает? – холодно заметила
Татьяна. – Мы, конечно, ничего не потеряли, но его монета осталась у него,
и мы никогда не узнаем, для чего ему все это было нужно!
Настал звездный час Маркиза.
– Танечка, вы слишком плохо обо мне думаете! –
воскликнул он и показал третью монету. – Вот она, настоящая монета,
которая досталась старшей дочери профессора Анне.
– Вы ее подменили? – живо воскликнула
старушка. – Когда же вы успели?
– Ловкость рук, – улыбнулся Маркиз.
– Невероятно! – не унималась старушка. – И по
вашему довольному виду я могу определить, что дневник профессора тоже уже у
вас.
– Не у меня, – скромно сказал Леня, – не у
меня…
– Дневник у меня, – теперь наступил звездный час
Лолы.
– Дорогая, вы неподражаемы! – восхищалась
Елизавета Константиновна.
– Таня, разрешите вам представить мою… –
неуверенно начал Леня.
