– Я вас внимательно слушаю, Леонид. Надеюсь, вы
пригласили меня по серьезному делу.
– Да, конечно. Вы знаете, что ваш прадед был известным
ученым и путешественником?
– Да, что-то такое я слышала от матери.
– И знаете, наверное, что у него были три дочери, одна
из которых – ваша бабушка…
Татьяна чуть склонила голову набок, от этого показавшись
Маркизу еще более трогательной и беззащитной, и заинтересованно спросила его:
– Я так понимаю, что вы о моей семье знаете больше меня
самой. Мы что – какие-нибудь дальние родственники? Признаюсь, этот разговор
напоминает мне сцену из латиноамериканского сериала. Сейчас вы должны пустить
скупую мужскую слезу и дрожащим от волнения голосом сообщить, что я – ваша
сводная сестра, пропавшая в раннем детстве…
– Нет, мы с вами не родственники, – усмехнулся
Маркиз.
– И слава Богу, – Татьяна потупилась, и на ее
щеках выступили розовые пятна, еще больше подчеркнувшие бледность
девушки, – потому что я о своих родственничках и слышать не хочу. Мама
рассказывала мне, как приехала к ним и ей вежливо указали на дверь… Поэтому я
даже не стала искать родню, когда перебралась в Петербург.
– Вы понимаете, Таня, ваша мама встретилась тогда не со
своими родственниками, а с их соседкой по квартире, и та не поверила ей на
слово. Ведь все считали, что вашей мамы уже нет в живых… Ваша прабабушка, Софья
Николаевна ИльинаОстроградская ездила незадолго до войны в Улыбин, встретилась
там с Алевтиной Егоровной Куренцовой, и та сказала ей, что Лариса, их общая
внучка, умерла от скарлатины…
– Интересно, с чего бы Алевтине Егоровне скрывать от
нее правду? – с робким недоверием спросила Татьяна.
Леня придвинулся к ней поближе, перегнулся через стол и
ответил с удивившим его самого волнением:
– Мы сейчас можем только гадать, правды уже никто не
знает, но, скорее всего, Алевтина Егоровна просто боялась за внучку… Ведь ее
родители, ваши дедушка с бабушкой, были репрессированы, и Ларису, их дочь,
вполне могли забрать из дома и отправить в какой-нибудь специнтернат или
детдом. Вот Алевтина Егоровна и скрывала ее ото всех…
– Какие-то ужасы вы мне рассказываете, –
проговорила Татьяна, опустив глаза и принимаясь за фруктовый салат. – Но я
все-таки хочу понять – кто же вы все-таки и зачем пригласили меня сегодня.
Леня не мог отвести глаз от ее хрупких плеч, от трогательно
склоненной шеи. Он понял, что сделает все, лишь бы этой беззащитной девушке
никто не причинил вреда.
– Дело в том, – начал он, приняв неожиданное
решение, – что некоторое время назад ко мне обратился австралийский
гражданин Билл Лоусон, который попросил отыскать его родственников в России…
– А вы адвокат? – уточнила Татьяна.
– Нет, – улыбнулся Леня и не без гордости
ответил, – скорее, что-то вроде частного детектива.
– Как интересно! – Глаза Татьяны зажглись детским
любопытством. – Прямо как в кино! Надо же, первый раз в жизни вижу
настоящего частного детектива! Как Эркюль Пуаро!
– У меня нет таких замечательных усов, – потупился
Леня, млея от удовольствия.
– И что же, этот австралиец – мой троюродный дядюшка?
– Возможно, – голос Маркиза звучал не вполне
уверенно, – во всяком случае, он хотел разыскать именно потомков
знаменитого путешественника Ильина-Остроградского…
– Не такой уж он знаменитый! Большинство людей о таком
путешественнике и слыхом не сдыхали!
– Ну это еще ни о чем не говорит! – Маркиз
расправил плечи, красуясь перед своей новой знакомой. – Большинство людей
и про Миклухо-Маклая никогда в жизни не слышали!
– Ну, это вы чересчур! Про МиклухоМаклая все слышали –
как он жил среди папуасов… Даже кино такое было…
– Мы с вами отклонились от темы разговора. – Леня
придвинулся еще ближе и покровительственно склонился над девушкой. – Короче,
я навел справки и выяснил, что из потомков Ильина-Остроградского остались
только двое – вы и ваша двоюродная тетка Елизавета Константиновна Денисова,
дочь средней дочери профессора Марии Львовны.
– Вот радость-то! – насмешливо протянула Татьяна.
Не обратив внимания на ее интонацию, Маркиз продолжил:
– После того, как я сообщил господину Лоусону о том,
что из его родственников имеетесь в наличии только вы и Елизавета
Константиновна, он написал, что собирается в самое ближайшее время прилететь в
Россию и непременно хочет встретиться с вами…
– А зачем разыскивает нас этот австралиец?
– Вот! – Маркиз выразительным жестом подчеркнул
свою реплику. – Вы смотрите в корень! Билл Лоусон утверждает, что
разыскивает родственников якобы для того, чтобы составить завещание в их
пользу… в том случае, если найдет их достойными такого благодеяния, но…
Маркиз сделал эффектную паузу, и Татьяна, не дождавшись ее
завершения, прервала его:
– Ну вот, как только начинается такой приятный
разговор, так сразу возникает какое-нибудь «но»!
– И очень серьезное «но»! Я навел справки о господине
Лоусоне и выяснил, что завещать вашему австралийскому дядюшке нечего. Его дела
вовсе не так хороши, как он хотел бы изобразить! Ему не то что наследников
искать – самому впору разжиться где-нибудь деньгами!
– Зачем же тогда он нас ищет?
– В последнем своем письме Лоусон попросил выяснить,
есть ли у вас и у вашей тетушки старинные римские монеты. Три такие монеты Лев
Михайлович Ильин-Остроградский незадолго до смерти прислал своим дочерям –
каждой по одной, и наказал беречь их, как зеницу ока. Якобы эти монеты должны
принести его потомкам счастье, – но только в том случае, если они будут
держаться вместе. Господин Лоусон пишет, что одна такая монета досталась ему по
наследству от бабушки, старшей дочери профессора, и он привезет эту монету в
Россию. Он просит, чтобы вы так же принесли свои монеты, когда встретитесь с
ним, – тем самым и подтвердив свое родство, и сразу создав между собой
чувство родственной доверительности… Скажите, Татьяна, у вас есть такая монета?
Девушка подняла на него взгляд, полный подозрительности и
явственного недоверия.
– Вот, оказывается, в чем дело! Сначала – разговоры о
мифическом австралийском дядюшке, о наследстве, а кончается все вопросом, есть
ли у меня золотая римская монета! Мне сразу следовало понять, что здесь что-то
нечисто – бесплатный сыр бывает только в мышеловке!
– Не волнуйтесь! – воскликнул Маркиз. – Я
очень хорошо понимаю ваши сомнения, но уверяю вас – вам совершенно нечего
опасаться! Никто не покушается на вашу монету; господин Лоусон хочет только
взглянуть на нее, убедиться, что вы эту монету сохранили. Впрочем, я наводил
справки и выяснил, что монеты сами по себе не представляют большой
нумизматической ценности. Я, со своей стороны, хотел бы выяснить, для чего
Лоусону это нужно. Возможно, монеты содержат какую-то ценную информацию –
причем только все вместе. В таком случае я хотел бы заставить Лоусона играть
честно и разделить свою тайну с остальными наследниками – то есть с вами и
вашей тетушкой…
