Так многие бедные семьи живут в тесноте, освободив лишнюю
квартиру, которую сдают кому-нибудь за небольшие деньги, чтобы заткнуть дыры в
своем скудном бюджете.
Пройдя полутемным коридором, Маркиз увидел наконец
полуоткрытую дверь, из-под которой выбивался свет. Толкнув ее, Леня оказался в
довольно большой комнате, так же как коридор забитой разнообразным
географическим хламом. В комнате сидело человек десять сотрудников, точнее,
сотрудниц – невзрачных запущенных женщин среднего возраста. Все они были заняты
или вязанием, или неспешными разговорами, или завариванием чая в поллитровых
банках. При виде Маркиза они застыли, уставившись на него, и в один голос
загалдели, перебивая друг друга. Сначала Леня не смог ни слова расслышать в
этом гаме, но, прислушавшись, разобрал отдельные слова:
– Нам и так уже негде повернуться! Мы и так уже друг у
друга на голове сидим! Куда же нам теперь перебираться – в туалет, что ли?
Догадавшись, что географини принимают его за очередного
арендатора, которому начальство за спиной многос??радального коллектива решило
сдать последнее помещение, Маркиз поспешил успокоить дам:
– Да не арендатор я! Я совсем по другому делу!
Когда его слова дошли наконец до населения, дамы облегченно
вздохнули и вернулись к прерванным занятиям. Только одна из них, наделенная,
судя по ее надменному виду, начальственными полномочиями, подозрительно
уставилась на посетителя и сурово осведомилась:
– А если вы не арендатор, то почему же вы отрываете
занятых людей от работы? Что вам нужно?
Выразительно оглядев «занятых людей», Леня откашлялся и как
можно более солидным тоном сказал:
– Видите ли, я пишу статью о жизни выдающегося русского
путешественника Ильина-Остроградского и хотел бы проконсультироваться со
специалистами в данной области…
– Как редко ваш брат-журналист обращается за помощью к
настоящим специалистам! – с высокомерной обидой в голосе проговорила
начальственная дама, как будто именно Леня был виноват в таком пренебрежении
журналистов к высокой географической науке.
– Так вот я и обращаюсь к вам! – ответил Маркиз с
самой обаятельной улыбкой, на какую был способен.
– Обращаться нужно не к нам, – менторским тоном
возразила дама, – а к Виталию Викентьевичу.
Маркиз не посмел продемонстрировать свое вопиющее
невежество, спросив, кто такой Виталий Викентьевич, – должно быть, это
какое-то верховное географическое начальство. Скромно потупившись, он спросил
важную даму:
– А если я обращусь к Виталию Викентьевичу – как быстро
он сможет решить мой вопрос?
– Серьезные научные вопросы, молодой человек, –
продолжила дама, – не решаются в пять минут. Если вы законным образом
обратитесь к Виталию Викентьевичу и решите с ним вопрос финансирования, он
поставит вашу тему в годовой план и спустит ко мне в отдел. Тогда я поручу этот
вопрос кому-нибудь из девочек. – Дама хозяйским оком окинула своих
немолодых девочек и с явной гордостью за вверенный ей коллектив закончила: – И
я уверена, что вы получите исчерпывающую консультацию в самые сжатые сроки.
– В какие сроки приблизительно? – жалобно спросил
Леня.
– Ну я же сказала – если Виталий Викентьевич поставит
вашу тему в годовой план, то вы получите ответ не больше чем через год. Это
очень сжатые сроки для серьезной научной работы!
– А если я решу вопрос о финансировании непосредственно
с вами, так сказать, в непосредственном контакте? – Леня перешел почти на
шепот и доверительно склонился к начальнице.
Дама отскочила от него на метр, как будто ошпарилась крутым
кипятком, и взвизгнула:
– Вы не на базаре! Я не позволю вносить в чистую науку
грязные рыночные отношения!
– Я не хотел вас обидеть! – проговорил Леня,
пытаясь в зародыше погасить конфликт. – Я только хотел как можно скорее
получить консультацию! Неужели никак невозможно ускорить этот процесс?
– Скоро, молодой человек, только кошки родятся! –
все тем же поучающим тоном, но несколько успокоившись, ответила ему
начальница. – Стыдно в серьезное дело вносить поспешность! Тем более что
Ильин-Остроградский не относится к числу наиболее популярных фигур
отечественной географии, так что, прежде чем дать вам консультацию, нашим
сотрудникам придется провести серьезную исследовательскую работу…
«То есть надо так понимать, – подумал Леня, – что
никто из вас про покойного путешественника ровным счетом ничего не знает».
Вслух он не посмел высказать сомнения в компетентности своей
собеседницы и ее подчиненных и собрался уже вежливо откланяться, чтобы
продолжить поиски в другом месте, но в этот момент дверь комнаты распахнулась и
на пороге появилась молодая женщина, представлявшая собой полную
противоположность унылым бесполым географиням.
Высокая, стройная, лет тридцати на вид, она была одета в
длинное черное кашемировое пальто, выгодно подчеркивающее ее фигуру. Короткие
каштановые волосы и большие зеленые глаза казались неуместными в этой тусклой,
унылой обстановке – казалось, яркая райская птица по ошибке за??етела на
колхозный курятник. Но производимое этой женщиной впечатление не исчерпывалось
внешностью – главным в ней было какое-то необычайное обаяние, которое она
буквально излучала, то, что в девятнадцатом веке называли животным магнетизмом.
Во всяком случае Леня почувствовал в присутствии новой посетительницы
удивительное волнение и на какое-то мгновение даже забыл, что он, собственно,
здесь делает.
– Привет, коллеги! – жизнерадостно приветствовала
вошедшая унылых географинь.
В ответ некоторые пробурчали что-то неразборчивое, но явно
неодобрительное, а прочие вообще промолчали, демонстративно уткнувшись в
вязание или кроссворды.
– Ну как хотите, – насмешливо ответила красотка и
поставила на свободный стол большую коробку с тортом, – в любом случае
тортом угощайтесь. Хороший торт, свежий, из «Метрополя».
– Подлизывается, – вполголоса проворчала
начальница, – задобрить пытается! Нужен нам ее торт!
– А кто это? – почти шепотом спросил Маркиз, с
трудом справившись с охватившим его волнением.
– Это? – Начальница вложила в свой голос
невероятную дозу презрения, и Маркиз не знал, к кому это презрение отнести – к
себе самому или к зеленоглазой красавице. – Это позор нашего
отдела! – возмущенно продолжила географиня, стараясь, однако, говорить
тихо, чтобы «позор отдела» не расслышала ее слов. – Это Анна Самохвалова!
Это имя показалось Маркизу смутно знакомым; кажется, он
сталкивался с ним на страницах городских газет и журналов. Он хотел было
подтолкнуть свою собеседницу наводящим вопросом, но та продолжила, кипя от
возмущения, как кастрюлька с супом:
– Вот уж у кого ни на грош нет уважения к науке! Она
кропает свои статейки, словно блины печет – чуть не по десятку в месяц! Какая
уж тут серьезная научная работа, какие уж тут годовые планы! Все это принесено
в жертву известности и гонорарам!
