– Пройдемте в комнату.
Они прошли в комнату, причем Маркиз зорко следил, чтобы
старуха не оказалась позади него. Очень ему не нравился маниакальный огонь в ее
глазах.
– Итак, – начал Птичкин, усевшись на диван, и
кивнул Лене на кресло. – Кто вы такой, и кто вас послал?
– Он и есть тот самый частный детектив, – встряла
старуха, – он следил за мной, вот и пришел. Как вас там? Томас
Альбертович?
– Спокойно, – прервал ее Леня, – хоть вопросы
полагается задавать мне, но я отвечу. Такой человек, детектив Томас Сидоров,
действительно существует, но я не имею к нему никакого отношения. И не хочу
иметь, потому что он – полный идиот и непорядочный человек.
– А вы? – фыркнула Нина Евграфовна.
– Меня познакомила с ним ваша жена, – продолжал
Маркиз, никак не отреагировав на провокацию, – можете себе представить, он
собирался добыть в стоматологической поликлинике вашу зубную карту и сличить
потом с ней зубы вашего трупа! При этом даже не удосужился выяснить, что вас,
оказывается, давно уже кремировали…
Мимоходом Маркиз отметил, как поморщился Птичкин при словах
«вашего трупа», и продолжал:
– И за эту, простите, фигню, он запросил с бедной вдовы
ни много ни мало – пять тысяч долларов!
– Интересно, где она их взяла? – поинтересовалась
Нина Евграфовна.
– Об этом после, – ответил Леня, – тем более
что деньги эти ей не понадобились, я уговорил ее расторгнуть контракт.
– А вы-то кто такой, – воскликнул Птичкин, –
и откуда знаете мою жену?
– Я познакомился с ней совершенно случайно, –
отмахнулся Маркиз, – и уверяю вас, разыскиваю вас для своих собственных
целей! То есть я согласился ей помочь, но мне и самому очень нужно было с вами
побеседовать.
– И что же вы хотите узнать?
Леня вынул фотографию, где сидели на мостике молодые Георгий
Птичкин и Алексей Модестов и показал ее Птичкину.
– Меня интересует, какая связь между вами и этим
человеком, что вы знаете о нем и о его смерти? – выпалил он.
Птичкин передернулся и положил руку на горло, как будто
задыхался.
– Я так и думал, – просипел он, – я так и
знал, что вы по поводу этого…
– Нина Евграфовна, – вдруг завопил Маркиз, –
поставьте вазочку на место, елки-палки! Да что это такое, право!
Он ловко крутанулся на месте и вырвал у старухи из рук
тяжелую хрустальную вазу, которой та собиралась приложить его по голове.
– Вы понимаете, что убить меня могли? – кипятился
Маркиз. – Это же уголовное дело! И куда бы вы дели труп? Вы об этом
подумали? Подсунуть близкой подруге такую свинью!
– У вас голова крепкая, – усмехнулась старуха,
ничуть не смутившись, – выдержит.
– А тогда ваза разбилась бы, – не растерялся
Леня, – а вазочка-то именная! Как с подругой расплачиваться будете, а?
Действительно, на вазе стояла гравировка: «Дорогой Вере
Карловне от благодарных учеников».
Нина Евграфовна вдруг побледнела и опустилась на диван.
– Что-то мне нехорошо, – призналась она, дрожащими
руками доставая валидол.
– Вот-вот, посидите спокойно, выпейте водички, –
посоветовал Маркиз, – это гораздо лучше в ваши годы, а то устал уже за
вами приглядывать. Да вы просто какой-то роковой мужчина! – обратился он к
Птичкину сердито. – Из-за вас все женщины готовы идти на преступление! Вы
знаете, каким образом ваша несчастная жена пыталась заработать пять тысяч
долларов, чтобы оплатить расследование? Она похитила мою собаку!
– Что? – Георгий изумленно выкатил глаза и
плюхнулся на диван рядом со своей теткой.
– Ей-богу, не вру! И потребовала выкуп – пять тысяч
долларов!
– Ой, дура! – Птичкин схватился за голову.
– А я тебе всегда говорила! – вставила пламенная
старуха.
– Тихо, тихо! – Маркиз замахал руками. –
Выяснять семейные отношения будете потом. Хотя Анфиса Саркисовна и страдает
некоторой бестолковостью, а при ее неуемной энергии и взрывном темпераменте
бестолковость эта становится опасной втройне, в данном случае похищение собаки
сослужило хорошую службу. Ибо я убедился, что убийство режиссера Модестова и
ваша неустановленная смерть несомненно имеют связь. Я прав, Георгий Андреевич?
Если я не прав, попытайтесь мне это доказать.
– Вы правы, – обреченно вздохнул Птичкин, –
но вы-то зачем влезли в это дело?
– Это вас абсолютно не касается, – любезно
улыбнулся Маркиз, – ваша задача – изложить мне толково и по возможности
кратко, при каких обстоятельствах вы познакомились с режиссером Модестовым и
как были связаны с ним на момент убийства?
– Георгий тут ни при чем! – взволнованно
заговорила старуха, – Модестова убила жена, это во всех газетах было!
– О Господи! – вздохнули хором Маркиз и Птичкин.
– Тетя Нина, – попросил Георгий, – заварика
нам чаю покрепче.
Старуха, перед которой поставили ясную задачу, устремилась
на кухню. Оставшись с Леней наедине, Птичкин откашлялся и рассказал ту самую
давнюю владимирскую историю, которую Лола выслушала накануне от жителя города
Ломоносова Михаила Степановича Сыромятникова, фигурирующего в воспоминаниях
Птичкина под именем Миша.
– Это все? – спросил Маркиз, внимательно выслушав
Птичкина. – Но что-то мне подсказывает, что было у этой истории
продолжение.
– Разумеется, – горько усмехнулся Птичкин, –
иначе мы бы с вами тут не сидели. Примерно за неделю до своего убийства
Модестов звонил мне. Я даже не сразу его голос по телефону узнал, потому что
после Владимира мы ни разу не встречались. То есть я знал кое-что про него,
знал, что он переехал в наш город, что получал какие-то престижные премии за
свои постановки, но и только.
– Жена о вашем давнем знакомстве ничего не
знала? – полюбопытствовал Маркиз.
– Боже упаси, – Птичкин замахал руками, – а
то началось бы: «Достань билетик, познакомь с великим человеком!» А я и сам-то
с ним шапочно знаком, уж он-то точно меня не вспомнит!
– Однако вспомнил же! – ввернул Маркиз.
– Да, и я конечно очень этому удивился. Значит, звонит
он мне, ну, поговорили – то да се, потом он и говорит, что, мол, был недавно на
гастролях в Штатах, в Бостоне, приносят ему письмо. Написано по-русски, читает
он и понимает, что письмо это от того самого Аркадия Борисовича Ланскера, с
которым мы во Владимире познакомились и так весело время провели. Тот пишет,
что живет в Бостоне и очень просит приехать к нему – сам, дескать, прийти не
может, болен. Ну в назначенный час приезжает за Модестовым автомобиль с шофером
и везут в шикарный особняк. Там прислуга, все как полагается, обстановка
шикарная – богатство из всех щелей прет. Я так понимаю, Модестов этот и сам сейчас
не бедный, но с тем конечно ни сравнить. Он еще подумал, что Аркадий Борисович
миллионером стал. Посидели они, поговорили. Аркадий-то и верно болен оказался.
Подробностей не рассказывал, но по некоторым признакам понял Модестов, что
неизлечимая болезнь, и что недолго Аркадию осталось. Еще подумал, что вот и
деньги не спасут, если что. И вот Аркадий дает ему поручение – найти нас всех
троих. То есть Модестова он уже нашел, а тот должен меня найти и Мишку
Сыромятникова. Модестов еще поинтересовался, зачем мы ему, Аркадию-то,
понадобились? Тот и говорит, что есть у него причина, что тогда во Владимире мы
ему жизнь спасли, и он перед смертью хочет долги отдать. С умирающим спорить
Модестов не решился, хоть и подумал, что мы ему жизнь не за деньги спасали, так
что, мол, ничего не нужно. С другой стороны, прикинул он, что это у него вроде
все есть, жизнь удачно сложилась, а может, нам двоим деньги не помещают, хоть и
небольшие? Ведь что может этот америкашка прислать? Подарок какой-нибудь или
денег в пределах разумного. Он еще стал свою мысль развивать насчет того, чтобы
выманить у Аркадия денег на новую постановку. Но пока решил этот вопрос не
затрагивать. И уехал.
