— А это мой секрет, — хитро улыбаясь, ответил Банколен. — Меня постоянно упрекали в том, что я из всего делаю секреты. Я и сейчас не изменю себе. Хотя не имею к тому ни малейшего желания.
Я сказал, что знаю, кто убийца. То есть кто им должен быть. Даже могу доказать. И тем не менее не совсем уверен. Вот что меня как раз и бесит.
Все, что я наговорил вам в кафе «Магадор», объясняется только этим. Видите ли, к явным уликам я отношусь скептически. Если я убежден, что человек невиновен, то легко могу найти в них противоречия. Поэтому уликам я не доверяю.
Если вы завтра утром приедете на набережную Орфевр, то я еще до завершения следствия сообщу, кто убийца. А пока послушаем, что скажет нам Делотрек.
Новый многоквартирный дом за номером 81 на бульваре Инвалидов занимал площадь не менее акра. Построен он был из белого камня и производил впечатление солидности, долговечности и благополучия.
Привратник предупредил Банколена и Куртиса, что Делотрек избегает встреч с репортерами, а когда они представились, проводил их в подвал, где находился тир. Делотрек так палил из винтовки, словно хотел облегчить себе душу.
— Месье Делотрек, вас спрашивают полицейские, — тронув его за плечо, сказал привратник.
Тот произвел еще два выстрела и только потом положил винтовку и обернулся. Лицо его было напряженно, глаза уставшие.
— Я ждал вашего прихода весь день, — вместо приветствия, произнес Делотрек. — А вы — месье Банколен. Я вас сразу узнал. Это хорошо, что пришли вы. Но чем могу вам помочь? Это жуткое убийство… Да, просто жуткое…
Он развел руками.
— Видите ли, несмотря на наши отношения, я не был в нее влюблен. И все же…
— Месье Делотрек, ваши чувства нам понятны. — Банколен говорил спокойно и с достоинством. — Вы могли бы говорить по-английски? Дело в том, что мистер Куртис, адвокат мистера Ральфа Дугласа, — англичанин и не владеет французским.
— С удовольствием, — чопорно склонил голову Делотрек.
Куртис был поражен. Делотрек заговорил на чистейшем английском языке! Так говорят разве что дикторы Би-би-си. Любой англичанин, услышав, как тот произнес первую фразу, испытал бы то же самое. Француз говорил не только без акцента, но и на удивление свободно. Мало того, при этом он не испытывал никакого напряжения и даже улыбался.
— Буду рад вам помочь, — усевшись на прилавок, сказал Делотрек. — Если смогу. Так что вы хотите узнать, господа?
— Начну с того, месье, что сообщу вам следующее: на прошлую ночь у вас железное алиби, — взял инициативу в руки Банколен.
Делотрек облегченно вздохнул:
— Значит, вам и это известно. — Он усмехнулся. — Слава богу, оно у меня есть. Узнав, что за мной шпионят, я пришел в ярость. Даже подрался. Но нет худа без добра. Благодаря тем, кто меня выслеживал, я могу доказать, что к убийству мадам Клонек никакого отношения не имею. Как однажды сказал один английский судья: «Ни мотивов, ни доказательств, ни состава преступления не прослеживается».
— Как его зовут? — вполне искренне поинтересовался Банколен.
— Вы его не знаете, — махнул рукой Куртис, вступая в разговор. — Месье Делотрек имел в виду судью по фамилии Джеффрис. Он умер двести лет назад.
— Я читал о нем книгу. Она произвела на меня сильное впечатление, — улыбнулся Делотрек. — А тем двоим, что шпионили за мной, я очень благодарен. Они сослужили мне хорошую службу. Они подозревали меня в… Ну, это не столь уж и важно. Во всяком случае, секретарем у месье Ренуара я остаюсь. Хотя работой у него я недоволен. Взялся за нее, только чтобы ублажить отца. Но это строго между нами. Так о чем вы хотите меня спросить? Банколен щелкнул пальцами:
— О Роз Клонек. Как мне стало известно, она жила с вами почти год.
— Да, это так.
— Вы часто ссорились?
— Иногда. Вы так спрашиваете, будто мы были с ней женаты.
— Вы любили ее? Делотрек задумался.
— Нет, — наконец ответил он. — Только сильно ее ревновал.
— Нам также известно, что в четверг, 14 мая, вы позвонили мистеру Ральфу Дугласу и предложили за его виллу «Марбр» хорошую цену. Почему вы решили ее купить?
Делотрек вновь изменился: игравшая на его губах улыбка мгновенно исчезла, лицо стало непроницаемым. Он стоял покачиваясь и надменно смотрел на Банколена.
— На этот вопрос я отвечать не стану.
— Вы отказываетесь отвечать?
— Да.
— Но вы не отрицаете, что предложили Дугласу продать вам виллу?
Делотрек усмехнулся:
— Нет, не отрицаю. Какой смысл? Вы же об этом разузнали. А разве мое желание купить виллу имеет отношение к убийству?
— Друг мой, для нас не секрет, что с финансами у вас далеко не благополучно…
— А что, это преступление? Время от времени мы все испытываем с ними затруднения. Однако фортуна вновь повернулась ко мне лицом. Я начал выигрывать в карты…
— Но вилла «Марбр» вместе со всей ее мебелью стоит дорого. Даже очень. Цена ей — не меньше четырехсот тысяч франков. А вы предложили мистеру Дугласу столько, что он не думая согласился. Не так ли?
— Я же сказал, что отвечать не буду.
— Тогда у меня к вам еще один вопрос, — не сдавался Банколен. — На этот раз безобидный.
— Да уж, надеюсь, — напряженно усмехнулся Делотрек, глядя Банколену прямо в глаза.
Взгляд Банколена был не менее серьезен.
— Почему вы сказали мистеру Дугласу, что не можете с ним встретиться, так как уезжаете из Парижа, а сами поехали к мадам Турсеш играть в баккара?
Делотрек пристально смотрел на сыщика.
— Извините, но это не ваше дело, — помолчав, ответил он. — Эту женщину я не убивал, и вы это прекрасно знаете. Так к чему все вопросы? Возможно, в четверг я и собирался уехать из города, но потом взял да и передумал.
— А возможно, что нет. Нет, друг мой, такой ответ вас недостоин! Личный секретарь министра мог бы придумать что-нибудь и получше.
— Хорошо. Я вам отвечу. В этом для меня нет ничего страшного. Да, я действительно собирался к мадам Турсеш. Если мы садимся за баккара, то играем всю ночь. В прошлую субботу я вышел из игры в половине третьего только потому, что сорвал большой куш. Дальше испытывать судьбу не стал. Я не из тех, кто, рискуя, может спустить последнее… Да, но я так и не ответил на ваш вопрос. Так вот. Поскольку Роз жила у меня, то мне нужен был какой-то предлог…
— Она знала, что вы играете в карты?
— Нет.
— Мадам Клонек не одобрила бы ваше… увлечение? Куртис отметил, что, отвечая на вопросы, Делотрек время от времени вставлял в свою речь французские слова.
Может, от волнения, подумал молодой адвокат.
