— Как вы сказали, дешевая победа, — заметил Херст, кивнув в сторону Хэтто.
— Не могу с вами не согласиться, — отозвался Билл, продолжая улыбаться. — Несколько дней назад я говорил себе, что никакую проблему нельзя решить кулаками, — и это истинная правда. Но я забыл о подспудной правде.
— Ваша философия меня утомляет.
— Потерпите немного. Подспудная правда такова. Каждый человек несколько раз в жизни должен разряжаться — физически, умственно или духовно, — иначе он сойдет с ума.
— Если вы угрожаете мне физическим насилием…
— Насилием? Господи, конечно нет! Неужели вы думаете, что я намерен обойтись с вами так, как с Хэтто? Я рассчитаюсь с вами, когда придет время, но не физически — для этого вы слишком стары. К тому же время еще не пришло.
— Премного благодарен.
— Я говорю серьезно. Думаю, вы меня не поняли. Когда я сказал, что улажу с вами дело, то имел в виду именно деловой вопрос. — В одной руке Билл держал чек, а в другой — расписку. — Это чек на три тысячи двести пятьдесят фунтов, выписанный на ваше имя. Нет, я не отказываюсь от нашей сделки. Вы по-прежнему вправе убить меня, если сможете. Но вы — бизнесмен. Все, что вам нужно сделать, — это подписать квитанцию. Можете считать это любезностью.
— Любез… — Херст остановился на полуслове.
Тусклые голубые глаза устремились на обломки шахмат и поврежденные картины. Билл ощущал нутром, что Гейлорд Херст, одинокий и беспомощный, никогда не был так опасен, как сейчас. Но глазки под стеклами очков спокойно посмотрели на него.
— Дайте мне чек, расписку и авторучку, если она у вас имеется.
— Имеется. Возьмите.
— Осторожно, мистер Досон! Не подходите ближе!
— Почему?
— Несмотря на ваше веселое настроение, вы медленно потирали руки, глядя на мою шею. На стуле рядом со мной вы найдете доску для игры в триктрак. Положите на нее чек, расписку и ручку и передайте мне доску, вытянув руку.
Билл повиновался.
Приподняв одеяло кончиками пальцев правой руки, экс-дядя взял доску и опустил ее на колени. Он старательно придерживал одеяло, словно что-то прятал под ним.
— Сумма в… с процентами… Джон Блер… — бормотал он. — Теперь я вспомнил это дело. Какое вы имеете отношение к Джону Блеру?
Билл, положивший наручные часы в карман перед схваткой, надел их снова.
— Сейчас без двух минут десять, — сказал он. — Подпишите, и вы избавитесь от меня к десяти часам.
При свете лампы на стене мелькали черные силуэты, и Биллу казалось, что он присутствует в театре теней. Он видел, как правая рука Гея сняла колпачок с ручки, подписала квитанцию и снова надела колпачок. Потом рука взяла чек и, очевидно, спрятала его в карман. Доска вернулась на прежнее место тем же способом, что оказалась на коленях.
— Доброй ночи, — бесстрастно произнес Херст.
Билл взял расписку и ручку. Он мог себя поздравить — в подписи не было никакого обмана. Билл знал это, так как видел подпись Гея на документе в офисе Эмберли.
— Доброй ночи, — отозвался он. — Перчатки оставляю Хэтто в качестве сувенира. Лучше позвоните врачу, чтобы он его осмотрел.
— Разве Хэтто пострадал? Со стороны этого не видно.
— Все повреждения внутри. Три нокдауна и нокаут в течение такого краткого промежутка времени едва ли пошли ему на пользу. До нашего обычного свидания на следующей неделе, дядя!
Билл направился к дверям в галерею. В кармане у него лежала расписка в получении долга отца Марджори, и он обеспечил Хэтто неделю на больничной койке. Если бы Гей не захотел подписывать квитанцию, пришлось бы потрудиться. Но он подписал без возражений.
— Одну минуту, — послышался сзади знакомый голос.
Билл резко повернулся, обошел шахматную доску, на которой стонал и дергался Хэтто, и остановился в десяти футах от хозяина дома.
Голубое одеяло теперь доходило почти до груди его врага. Из складок торчало стальное дуло, с которым Билл уже успел познакомиться.
— Да, — кивнул Херст. — Это «шпандау». Но я не намерен использовать его, если вы на меня не нападете. Так что просто стойте и слушайте.
Билл посмотрел вниз. Тело Хэтто, лежащее впереди, не позволяло совершить внезапный бросок. К тому же расстояние, отделявшее его от противника, было слишком коротким, чтобы позволить промахнуться даже самому скверному стрелку.
Стекла очков блеснули, и спокойный голос послышался снова:
— Мы все совершаем ошибки. Мне казалось, что игра в охотника и дичь должна обеспечить достаточно забавы на шесть месяцев. Неделю назад я сократил срок до трех месяцев. Сейчас я знаю, что не смогу вытерпеть вас больше недели. Откровенно говоря, вы мне слишком неприятны. — Рука, держащая пистолет, и другая рука под голубым шелком оставались неподвижными, а голос нисколько не изменился. — Более того, ваши контратаки утомляют меня. Поэтому честно вас предупреждаю о прекращении нашей сделки. Вы получите ваш смертный приговор в течение двадцати четырех часов.
Перемена, произошедшая в Гейлорде Херсте, поразила Билла. Нелепое красноречие, безумные идеи, рассчитанные на то, чтобы потрясти нервы жертвы, куда-то исчезли. Перед ним был хладнокровный и беспощадный бизнесмен.
— Вы имеете в виду, — осведомился Билл, — что если я смогу продержаться сутки, то освобожусь от вас?
Старик кивнул:
— Но освободитесь для чего, мистер Досон? Ваши деньги истрачены — по какой-то причине вы вернули их почти целиком. Но не беспокойтесь, я не потерплю неудачу.
— Не будьте так в этом уверены! Если я доберусь до вас…
— Вам интересно, каким образом я приведу в исполнение приговор? Если бы вы более тщательно штудировали историю преступлений… — он мотнул головой в сторону книжной полки позади него, — то знали бы, как можно совершить убийство, не подвергая себя никакой опасности.
Острое зрение Билла позволило ему разглядеть корешки книг по токсикологии. С некоторыми он был знаком. Его взгляд скользнул по пузырькам с ядами.
Заметив это, Херст усмехнулся.
— Один вопрос! — заговорил Билл. — Вы знаете человека по имени Брэдли Сомерс?
— Не знаю. — Ответ прозвучал так решительно, что Билл поверил.
— Может быть, под другим именем? Он коммивояжер — продает электроприборы — и снял квартиру в «Гербе Альберта» в один день со мной и на том же этаже. Насколько мне известно, он высокий блондин и носит очки. Это один из ваших шпионов?
— Повторяю: я не знаю этого человека. И я очень устал. Будьте любезны покинуть мой дом.
Билл бросил на него последний взгляд. Херст наклонился вперед, поблескивая очками. На его лице читалось твердое намерение убить, но самым жутким казались глаза — глаза абсолютно нормального человека.
