— Взгляните! Вот это отпечатки пальцев Лорана из нашего досье. Только что я снял отпечатки пальцев этого мертвого человека. Сравните их, и вы увидите, что они идентичны! — Прижав пальцы к бумаге, он помолчал, затем продолжил: — Он выманил у месье Килара миллион франков наличными. Он запретил слугам возвращаться в дом раньше чем через две недели. Вы помните? Он запретил им показываться в доме в ночь после свадьбы. Потому что, после того как он покажет мадам тело ее возлюбленного, замурованное в подвале, он собирался убить и ее, а затем исчезнуть с деньгами, оставив женщину на ложе для новобрачных. И прошло бы много дней, прежде чем ее обнаружили…
Килар без сил упал в кресло, закрыв лицо руками.
— Но был еще один человек, умнее, чем он. Еще один человек, кроме Вотреля, который все знал. Еще один заговорщик. — Детектив сделал паузу и едва слышно произнес: — Это его убийца!
Глава 17
МЫ УЗНАЕМ ИМЯ УБИЙЦЫ
В глубокой тишине Банколен подошел к гробу и остановился, глядя на лицо лежащего в нем человека.
— Знаете, — Килар с трудом выговаривал слова, — наконец-то я отчасти успокоился. Я рад только одному. Это бессмысленно… Это не важно, наверное, но мне не нравилось представлять себе Салиньи, дрожащего от страха за свою жизнь, как это было с фальшивым Раулем, когда он ко мне пришел. — Он повел рукой и медленно оглядел комнату. — Представители рода Салиньи были смелыми и отважными людьми!
Он только и сказал: «Салиньи были отважными!» — но при этом так выпрямился, так стиснул пальцы в кулак, что стала видна его торжествующая гордость… Наконец Килар более спокойно спросил:
— Как он умер?
— Тело уже сильно разложилось, как вы видели. Но думаю, мы установим, что он был убит страшным ударом по затылку сзади.
Тут Графенштайн, который размышлял, утонув в кресле, поднял руку:
— Минутку! Постойте! Donnerwetter! Для меня все это слишком быстро. Некоторые из этих пунктов вы довольно понятно объяснили, — признал он, — но об остальных вы, вероятно, догадались каким-то сверхъестественным путем! Я возражаю. Я жду от полиции работы, а не магических фокусов. Как вы можете знать, что у него разбит череп? Вы же не осматривали в подвале его труп!
— Почему же не осматривал? Собственно, именно это я и сделал вчера. Я вынул из стенки сверху несколько кирпичей, а потом поставил их на место.
— Вчера? Вы ничего об этом не говорили. А ведь я был здесь.
— Да, не говорил. Я надеялся кое-кого поймать, воспользовавшись этим телом как приманкой. Вскоре я объясню, почему я на это рассчитывал. Кстати, мистер Марл видел, как я поднимаюсь из подвала, но по своей обычной скромности постеснялся спросить…
— Черт, я об этом совсем забыл! — пробормотал я.
— Постойте! — упрямо продолжал Графенштайн. Он подумал, кивая и загибая пальцы. — Да! Вы сказали, что Лоран решил привезти тело в Париж. Пожалуй, это верно. Так он и сделал. Но вы сказали, что Лоран убил Салиньи в номере отеля и переправил тело в сундуке. Почему же в отеле? И почему в сундуке?
— Дорогой доктор, — в голосе Банколена послышалось легкое раздражение, — я сказал, что это только предположительно. Но судите сами. Я нахожу в подвале тело с размозженным затылком, в состоянии, указывающем, что оно пролежало не менее трех недель. Я уже указал вам на несколько причин, по которым Лоран не мог убить Салиньи в Вене, в отдаленном от отеля, где он проживал, месте. Он не мог идти по улицам с мертвым телом на плече, да и зачем ему было это делать? Разве не проще для него явиться к Салиньи в отель? Он мог спокойно войти в отель и подняться в номер Салиньи, ни у кого не возбудив подозрений — естественно, любой подумал бы, что он видит Салиньи. Если бы кто-то в отеле видел их обоих, это не имело значения до тех пор, пока их не увидели вместе. Убить в Вене было легче, чем в Париже, где Салиньи постоянно окружен друзьями, так что его трудно застать одного. Переправить тело в Париж было безопаснее, чем оставить его где-нибудь в Вене, что могло бы вызвать расследование со стороны полиции…
Представьте только: вы сидите в номере отеля с трупом, вы не можете сжечь его или уничтожить в комнате, а если пошлете в сундуке по фальшивому адресу или расчлените и поместите в несколько ящиков, навлечете особо усердное расследование полиции. Больше того, в этом случае полиция может обнаружить голову Салиньи, человека, который, по всем признакам, вовсе не умер и которого тут же узнают, — все хуже и хуже! Поэтому вы отправляете труп в Париж, спрятав его в сундук. Можно было переправить его в шляпной картонке, но думаю, проще и разумнее воспользоваться сундуком убитого. Тем более, что Салиньи был одним из немногих людей в Европе, с чьим багажом это легко сделать, ведь он пользовался привилегией королей — без досмотра провозить свой багаж через таможню! Попробуйте назвать мне какой-либо иной способ переправить тело через границу, избежав разоблачения. Но самой главной причиной, по которой Лоран предпочел доставить тело сюда…
— Ага! — торжествующе воскликнул Графенштайн. — У меня есть для вас сложный вопрос! Вы сделали нелепое предположение, что Лоран задумал шутку показать труп мадам Луизе, когда приведет ее сюда после свадьбы. Это блестящая догадка и вполне соответствует способу мышления Лорана, но по какой причине вы так решили?
Банколен принялся терпеливо и серьезно объяснять:
— Доктор, ваша дотошность восхищает меня. Взгляните вот с такой точки зрения. Лоран невероятно рисковал, доставляя тело в Париж. В целом его намерение, как у нас есть основания думать, сводилось к тому, чтобы уничтожить все доказательства его перевоплощения. И вот он имеет тело в доме, где может избавиться от него безо всякого риска. Он мог сжечь его в камине, растворить при помощи щелока или серной кислоты, уничтожить все следы, которые могли бы привести к его разоблачению. Здесь он мог подготовить уничтожение трупа, не вызывая подозрений, чего был лишен в Вене. Вместо этого он относит тело в подвал и неловко, почти небрежно замуровывает его в стену. Когда он восстанавливает стену, то нисколько не пытается скрыть свежие кирпичи. Он так небрежно бросает известь, что я смог с одним только совком без особых усилий выковырять кирпичи. И когда мистер Марл воспользовался ломом, всего трех ударов оказалось достаточно, чтобы выломать стену и обнаружить за ней эту нишу. Ясно, что он не собирался замуровывать труп навечно. Так же ясно, что он сделал это не второпях, ибо в его распоряжении было целых три недели. Следовательно, он намеренно поместил труп так, чтобы иметь к нему легкий доступ, не правда ли? Я не могу придумать иной версии, которая соответствовала бы всем этим фактам, за исключением того, что он намеревался использовать труп в качестве образа в придуманной им пьесе средневекового мщения, «шутки», на которую намекнул мисс Грей. И это, как я имею основания считать, и было основной причиной его решения привезти тело с собой.
Банколен раскурил сигару, прошелся по комнате и остановился перед Графенштайном.
— В этом, доктор, заключается существенная разница между мышлением Лорана и мышлением убийцы Лорана. Вам следовало понять, что записка, которую Лоран направил, предостерегая лже-Салиньи, посланная себе самому, не была в его характере. Лоран действовал втемную. Меньше всего он желал раскрыть себя. Он не хотел, чтобы Салиньи догадался о намерении убить его. Единственным шансом, который только и мог удовлетворить преступника, было подкрасться и нанести удар внезапно, без предупреждения… Тогда как другой мозг — мозг, который замыслил убийство Лорана, — был одержим идеей заявить о себе всему миру. Он хотел, чтобы мир увидел пиротехническое шоу, не подозревая, кто выстрелил из ракетницы.
