Послушайте! Обычно преступник, совершив убийство, старается замести за собой следы. Как? Чаще всего это достигается с помощью алиби. Он подделывает показания, уезжает на велосипеде или на поезде, лжет насчет расписаний или фигур высшего пилотажа, подкручивает стрелки часов, делает массу других опасных вещей, а все потому, что во всех отношениях он должен полагаться на кого-то другого, каждый пункт приносит осложнение за осложнением, каждый пункт снова и снова подвергает его опасности быть пойманным на лжи.
Но предположим, с другой стороны, он может убить свою жертву таким способом, что полиция не может сказать, как это было сделано. Запертая комната, единственное тело в спектакле, что угодно… Полиция может быть уверена, что он это сделал. Его руки могут быть в крови, а в его кармане могут лежать кровавые деньги. Если они осмелятся привести его в суд, судья и жюри присяжных будут тоже убеждены, что это сделал он. Однако если государственное обвинение не сможет показать, как преступник это сделал, его придется оправдать. Суд закона – это не суд возможностей; это суд уверенности.
А этот человек, насколько нам известно, не является суперпреступником. Убийство Вэнса Китинга совершила чрезвычайно умная личность, наделенная богатым воображением, которая осознала, что есть новый путь совершить преступление, рискнув ужасной случайностью. И убийца добился своего. Конечно, он проделывал этот трюк, поскольку знал, что его защищает алиби и что он утаил свое оружие; но с ним все кончено, он повязан по рукам и ногам и трижды проклят. Невероятная ситуация оказалась не такой уж невероятной. Миссис Джем, я даю вам последний шанс дать свидетельство перед лицом короля. Кто убил Китинга и Бартлетта? Вы скажете это мне или мне вам сказать?
– Я…
– Ну хорошо, – произнес Г. М. совершенно другим голосом. – Если вы не хотите говорить, значит, не хотите. Теперь, Мастерс, я изложу тебе все факты, и ты можешь реша…
– Прошу меня простить, – перебила его женщина спокойным, холодным тоном. – Я, как вы сказали, не дура. Вы не можете запугать или поймать меня в ловушку, чтобы заставить меня сказать что-то, чего я говорить не хочу; и вы не можете заставить меня впасть в истерику; но я знаю свой долг, и ложный альтруизм, который заставлял меня покрывать убийцу, теперь прошел. Вы, так же как и я, знаете, что Китинга убил…
Дверь в коридор открылась, и в комнату быстро и тихо вошла фигура в длинном дождевике. Этот человек оказался посредине комнаты еще до того, как они осознали его присутствие. Поллард видел, как вода капает с его промокшей кепки и с черного дождевика, от вновь прибывшего летели брызги, словно от отряхивающейся собаки, когда он подошел к столу и потянулся за ножом.
Собирался ли он ударить им женщину или себя, это неизвестно. Вполне возможно, что он и сам этого не знал. Но когда его рука оказалась над столом, Поллард поднял стальной кувшин-головоломку и опустил его на правое запястье мужчины. Затем Мастерс схватил его с одной стороны, а Поллард – с другой, однако применять силу им не понадобилось.
Убийца Вэнса Китинга, тяжело дыша, жалко посмотрел на женщину, которая смерила его холодным взглядом, а потом горько кивнул Г. М.
– Ну хорошо. Вы выиграли, – произнес Рональд Гарднер.
Глава 20
В КОТОРОЙ ВЫЯСНЯЕТСЯ, ЧТО МЫ НЕ ВСЕГДА ДУМАЕМ ОБО ВСЕМ
Воскресным вечером, который принес чуточку прохлады, четыре человека – Г. М. собственной персоной, Мастерс, Поллард и Бенджамин Соар – подъехали в «лэндчестере» к дому номер 4 на Бервик-Террас. У всех у них был вид людей, собравшихся на важную конференцию. Они поднялись на верхний этаж дома, в маленькую комнату мансарды, где все еще оставалась мебель. Скатерть и чайные чашки снова заняли свои места на столе.
Мастерс сел за стол и разложил свои бумаги. Поллард с записной книжкой устроился у стены, а пока Соар неугомонно шнырял по комнате, Г. М. прислонился к стене напротив дивана и облегченно запыхтел своей отвратительной сигарой.
– Если бы вы только все перестали носиться туда-сюда! – раздраженно проревел Г. М., однако, выдержав паузу, заговорил по существу: – Джентльмены, в этом деле значение имеет только один предмет меблировки, и пришло время, когда мы его получили. Сам он не имеет голоса, так что рассказать ничего не сможет. А нам с вами остается ответить только на один вопрос – как Гарднер проделал свои трюки с исчезновением, и тогда мы сможем закрыть все это дело.
Правда, предстоит еще установить верные пропорции вины. Вам известны все факты. Рональд Гарднер убил Китинга и Бартлетта, убил их один, без посторонней помощи, как покажет вам сам механизм убийства; но его вдохновила на это миссис Дженет Дервент. Гарднер сделал это не ради денег, он сделал это для миссис Дервент. В этом-то и состоит проблема: как много знала эта умная леди? Как глубоко была во все это вовлечена? Как сильно его подстрекала? И как много обвинений, когда эта гениальная парочка попадет на суд, вы будете в состоянии выдвинуть против нее?
– Забудьте о мотиве, сэр, – вмешался Мастерс, качая головой. – Давайте послушаем о механизме преступления.
– Забудьте о механизме, – предложил Соар. – Давайте послушаем о мотивах.
– А поскольку вся эта чепуха прояснилась, нам остается выяснить только две вещи, – продолжил Г. М., недовольный тем, что его перебили. – Я собираюсь провести вас шаг за шагом через всю картину, которая складывается из ваших собственных наблюдений, записанных в книжке Боба, и показать вам, как все это выглядит для меня.
Хочу начать с признания, что с того времени, как я услышал определенное заявление из уст Бартлетта, меня, старика, провели как младенца. Черт бы меня побрал, я даже не осознавал, сколько правдивых улик я имею, когда меня вдруг осенило, и я просто застонал. Итак, какую ситуацию мы имели в самом начале?
У нас имелась Бервик-Террас, мрачная улочка всего в двадцать ярдов, или в шестнадцать футов шириной. На ней по четыре дома на каждой стороне, очень похожих друг на друга. Выглядят словно близнецы. Окна и двери дома через улицу, где сидел в засаде Холлис из дивизиона Л., смотрят прямо на окна и двери этого дома. Ох-ох. Если бы можно было доказать, что два выстрела, которыми был убит Китинг, были сделаны с определенного расстояния (скажем, хотя бы с шести футов, из окна мансарды в доме напротив), у нас вообще не было бы никаких проблем.
– Вы же не собираетесь сказать нам, что так все и было? – не выдержал Мастерс.
– Нет, конечно, просто подожди минутку. Я предлагаю поразмышлять об уликах. Как я сказал, в таком случае все было бы совершенно ясно и легко, в особенности учитывая размер окна в этой комнате. – Он кивнул в его сторону окна. – Вам сообщили, что размеры этого окна – четыре фута на пять с половиной, это огромное окно, особенно по ширине.
Но мы имеем медицинское заключение, что этого произойти не могло. Кроме того, нам известно, что рана в спине Китинга дымилась, а на его одежде были искры, когда Боб Поллард ворвался сюда. Правда, первый выстрел прозвучал приглушенно и как бы отдаленно, но второй – так громко и близко, что не было сомнений: выстрел сделали в комнате. И пороховые ожоги на затылке у Китинга показывают, что обе пули были выпущены с близкого расстояния.
