— …это уже было плохо, — продолжал майор. — Совсем на тебя не похоже, Дин. Грубое нарушение правил… Из ряда вон выходящее…
— Я бы сказал, предвидение, сэр, — возразил Холлидей. — Теперь вам не кажется, что я правильно сделал?
Фезертон открыл рот и снова закрыл.
— Ох, послушайте! Мне никогда не нравились эти проклятые фокусы. Я простой человек и хочу знать, на каком свете нахожусь. Прошу прощения у дам за такие слова, но это правда. Никогда не одобрял подобных увлечений, не одобряю и не буду одобрять, Бог свидетель! — Он был раздражен, но взял себя в руки, взглянув на леди Беннинг, и переадресовал тираду мне: — Ну, сэр, давайте, в конце концов! Надеюсь, мы тут все говорим па одном языке. Леди Беннинг знакома с вашей сестрой. — В его тоне прозвучала нотка упрека. — Больше того, по словам Дина, вы служили в Третьем отделе разведывательного управления. Черт побери, я знаю вашего шефа, которого звали Майкрофтом. Хорошо знаю. Вам же наверняка не захочется впутывать нас в безобразный скандал, который за всем этим последует…
Был единственный способ заставить этих людей говорить правду. Когда я завершил объяснения, майор прокашлялся.
— А… ладно. Я имею в виду, не так все плохо. Значит, вы не из полиции? И не станете подвергать нас нелепым допросам. Так? Постараетесь помочь, если полиция… э-э-э… за кого-то возьмется…
Я кивнул. Мэрион Латимер бросила на меня странный взгляд синих глаз, как будто что-то вспомнила, и четко проговорила:
— И разгадка, по-вашему, кроется — как вы сказали? — в каких-то других связях Дартворта… скажем, в прошлом…
— Чушь! — буркнул Тед с громким смешком уличного мальчишки, который швырнул в окно камень и удирает.
— Именно так я сказал. Но сначала вы все должны честно ответить на один вопрос…
— Спрашивайте, — согласился майор.
Я оглядел собравшихся:
— Может кто-нибудь откровенно признаться, будто до сих пор верит, что Дартворта погубили сверхъестественные силы?
Игра в «правду» популярна среди подростков, жаждущих выудить смешные секреты, хотя в нее любят играть даже взрослые с определенным складом ума, внимательно наблюдая за результатами. Смотри в глаза собеседникам, следи за жестами, формулировкой фраз, подмечай искусную, изощренную ложь, неубедительную искренность… Зная характер людей, о многом можно догадаться. Задав этот щекотливый вопрос, я как раз вспомнил о компании юнцов, играющих в «правду».
Все переглянулись. Даже леди Беннинг замерла, по-прежнему закрывая глаза унизанными кольцами руками, но, возможно, подглядывая сквозь пальцы. Она содрогнулась, то ли всхлипнула, то ли застонала и беспомощно откинулась на спинку кресла в своей пышной красной накидке.
— Нет! — вскричал майор Фезертон. Напряжение разрядилось.
— Молодец, — проворчал Холлидей. — Давай, старушка, говори. Избавимся от привидений и домовых. Выкладывай, как на духу.
— Я… не знаю, — запнулась Мэрион, глядя в топку камина с мрачной и недоверчивой полуулыбкой. Потом подняла глаза. — Честно, не знаю… Впрочем… Понимаете, мистер Блейк, вы поставили нас в такое положение, что мы, сказав «нет», выглядели бы полными идиотами. Постойте! Скажу по-другому. Не знаю, верю ли я в сверхъестественное или нет. Пожалуй, верю. Есть что-то в этом доме… — Она быстро огляделась вокруг. — Я… была не в себе, но здесь есть что-то ужасное, неестественное. А если вы спросите, считаю ли я мистера Дартворта обманщиком, отвечу «да»! После рассказа того мальчика Денниса… — Она передернулась.
— Тогда, дорогая мисс Латимер, — пробубнил майор, потирая подбородок, — почему, ради всего святого…
— Понимаете ли? — тихо, с улыбкой сказала она. — Вот что я имею в виду. Дартворт мне не нравился. Можно даже сказать, я его ненавидела. За манеру речи, за поведение, ох, не могу объяснить… Я слышала о людях, которые подпадали под власть врачей. Вот и он был таким уникальным врачом, отравляющим вас… — Девушка мельком взглянула на Холлидея и быстро отвела глаза. — Ну… ужасно говорить так, но ты как будто видишь личинок, кишащих на знакомых… любимых людях! Прямо какие-то колдовские чары, как в старых книжках… Он мертв. И мы все свободны, а я и хотела быть свободной!
Лицо ее вспыхнуло, поток слов ускорился до неразборчивости. Тед издал ехидный смешок:
— Я бы на твоем месте, ангел мой, придержал язык. Ты как раз излагаешь мотивы убийства.
— Эй-эй! — оборвал его Холлидей, вытащив изо рта сигарету. — Хочешь, чтобы я тебе морду набил?
Юный интеллектуал испытующе посмотрел на него, осторожно попятился, поглаживая пробивающиеся усики. Он казался бы смешным, если бы не фанатичный огонь в глазах.
— О, если уж до того дошло дело, старик, у всех у нас были мотивы. Может быть, кроме меня, что плохо, ибо я нисколько не возражаю против обвинений в мой адрес. — Демонстрируя очень знакомое высокомерие обитателя фешенебельного района Челси, Тед, по-моему, заметил легкую гримасу Холлидея, после чего лицо его отвердело, и он быстро продолжил: — Тем более, что никого никогда не смогут арестовать. Да, я верил Дартворту и до сих пор верю! Вижу, как все вы жутко засуетились и завиляли, как только кто-то упомянул о полиции. Пусть она приходит. В определенном смысле, я даже рад. Правда откроется всему свету и тем занудам, что вечно стараются воспрепятствовать любому научному прогрессу. — Он тяжело сглотнул. — Отлично, отлично! Можете считать меня чокнутым, но истина восторжествует. Разве это не стоит человеческой жизни? Что значит человеческая жизнь по сравнению с научным достижением…
— Да, — перебил его Холлидей. — Похоже, жизнь человека интересует тебя только после его смерти. Что касается прочего, я этот опасный бред уже слышал. — Он пристально взглянул на своего оппонента. — Кстати, к чему ты ведешь?
Тед вытянул шею, медленно постучал пальцем по спинке кресла, покачал головой, скривился в нечаянной ухмылке.
— Только к одному, парень. К тому самому. Мы не совсем безмозглые. Слышали, как твой друг полицейский дверь выбивал, слышали многое, что было сказано, поняли тайные мысли… И пока твой Скотленд-Ярд не расскажет, как был убит Дартворт, я буду придерживаться собственного мнения.
Он с притворной беспечностью взглянул в топку камина, сощурился. Все почему-то страшно изумились, видя, как леди Беннинг выпрямилась.
Глаза ее уже высохли, но лицо было столь мрачным, что в своем платье с черными кружевами — роскошной, изысканной оболочке — она казалась карикатурной. Бог знает зачем — впоследствии я об этом припомнил — майор Фезертон наклонился, поправил накидку на ее плечах. Красной подкладки видно не стало, старая дама превратилась в темную фигуру в полумраке. Лишь браслеты на руках звякнули, когда она уткнулась локтем в ручку кресла и оперлась на кулак дряблым подбородком, глядя в потухшую топку камина. Потом задумчиво вздернула плечи.
— Спасибо, Уильям. Вы очень любезны. Да-да, мне уже лучше.
— Если вас что-нибудь беспокоит, Энн, — проворчал Фезертон, — я…
