– Я и не собиралась задавать никаких вопросов. И вообще не стану, если ты не хочешь! Но тогда у нас будет не очень веселый обед, не так ли?
Так и получилось. Больше, чем наслаждаться едой и вином, доктор Фелл любил беседовать. Но поскольку он все время бросал на Марка тревожные взгляды, у него не получалось ни первое, ни второе, ни третье; точно так же вел себя и хозяин.
Не помогли блюда, созданные стараниями мисс Суит. Будучи великолепной поварихой, она почему-то имела привычку распевать на кухне мрачные религиозные гимны. В ее устах эти торжественные песнопения вызывали ужас. И когда мисс Суит мягким фальшивым сопрано призывала окружающих влиться в ряды десяти тысяч праведников, что поднимаются по лестнице света, все испытывали желание сломя голову бежать в другую сторону.
Миссис Партридж, которая обычно умело подавала на стол, непрестанно дребезжала тарелками и уронила одну из них. Бренда чуть не плакала. И все с облегчением увидели подъехавшую желтую машину.
– Сэр, – произнес доктор Фелл, выбираясь из-за стола. – Пока я вынужден держать в тайне место своего назначения.
И посему не могу ни советовать, ни даже интересоваться вашей собственной миссией. Но если вы будете делать то, что, как я предполагаю, вы собираетесь делать…
– Да?
– В таком случае будьте осторожны. Я просто прошу вас проявить осмотрительность!
– Да что с вами? – спросил Марк, быстро взглянув на Бренду. – Сколько раз я должен повторять? Мне ровно ничего не угрожает.
– Вам лично нет. – Доктор Фелл бросил на стол салфетку. – А если кому-то еще… ну, это совершенно другое дело! Но мы можем увидеться с вами скорее, чем вы предполагаете.
Машина снова подала сигнал. Из кухни, вместе со звяканьем горшков и кастрюль, которые укладывали в буфет, донеслось жуткое завывание: «Восстаньте, христиане, и сокрушите их!» Таково было положение дел, когда Марк, на которого Бренда смотрела из окна, вслед за доктором Феллом покинул дом.
Вышел он заблаговременно. Ему до встречи предстояло еще кое-что сделать. На Харли-Лейн, миновав дом Уолкеров, он прямиком направился к бунгало.
Если кто-то и бродил вокруг коттеджа, он не оставил после себя никаких следов. Входная дверь была открыта. Марк в первый раз оказался тут в одиночестве, но он не собирался оставаться в доме долго. Направившись в спальню, Марк нашел то, что искал, сунул это в карман и торопливо вышел.
Дождь уже давно прекратился. Но от влажной травы, от промокших крон деревьев тянуло теплой сыростью, и по коже у Марка побежали мурашки. Даже темный асфальт дороги еще не просох. На западе, почти сразу же за бунгало, начал заниматься розоватый закат. Марк пошел к дому Джудит Уолкер.
На секунду он остановился на дороге перед ним.
Тут стояла машина – слишком знакомая машина.
Он заметил ее, как только покинул бунгало мисс Лестрейндж. Ясно, что человек, с которым он договорился, прибыл на рандеву раньше его.
И кроме того, не подлежало сомнению, что этот человек знал привычку Джудит оставлять ключ под ковриком у входных дверей.
Ни в машине, ни в садике перед домом, где когда-то был двор таверны, никого не было. Человек, на встречу с которым он явился, должно быть, вошел в дом.
Стоя позади машины, Марк прикидывал, что он скажет и как он должен это сказать. Обдумывая про себя фразы, Марк скользнул взглядом по ветровому стеклу автомобиля, посмотрел на переднее сиденье рядом с водителем.
То, что он увидел – водитель оставил это на сиденье, когда вышел, – заставило его торопливо обежать машину и открыть дверцу. Он схватил два тяжелых предмета, рассмотрел каждый из них и положил обратно.
– Вот так! – громко сказал Марк и захлопнул дверцу.
Она грохнула, закрываясь. Он вспомнил все предупреждения доктора Фелла, хотя не мог и не хотел им верить.
Широкая кирпичная дорожка, окаймленная с обеих сторон яркими цветочными бордюрами, тянулась не менее чем на шестьдесят футов, заканчиваясь у парадных дверей длинного низкого дома из темного кирпича. Он неторопливо пошел по ней, миновал то место, где когда-то (давным-давно) стояла вывеска таверны «Джордж», пока не была сметена еще до революции.
Должно быть, Джудит, уезжая, забыла закрыть окна. И снова, стоя перед домом, как он стоял перед ним прошлой ночью, Марк услышал внутри тиканье дедушкиных часов.
Коврик был сдвинут в сторону, и ключа под ним не было. На мгновение Марку показалось, что он увидел, как дрогнула занавеска маленького окошка наверху. Но, скорее всего, ему померещилось.
Он не стал звонить у дверей. Он повернул ручку, вошел в полутемный холл и застыл на месте, словно его поджидал враг, а не друг. Скрипнул и закряхтел стул, на который кто-то сел.
– Привет, Тоби, – произнес Марк.
Тоби Саундерс, черты лица которого он смутно различал в полумраке, поднялся на ноги.
– Очень хорошо! – ответил он сдавленным голосом. – Что это за тайны? Что это за непонятные свидания? Что ты собирался мне сказать?
– Нет! – прервал его Марк. – Это ты хотел мне что-то сказать.
– Сказать тебе?
– Да. Я знаю, ты взял у Сэма Кента револьверы «уэбли». – Марк запнулся. – Но почему они сейчас лежат на переднем сиденье твоей машины? И почему они оба заряжены?
Глава 18
– Ты притащил меня сюда, чтобы спросить об этих револьверах?
– Зачем ты зарядил их, Тоби?
– Черт возьми, откуда мне знать? Наверное, сила привычки.
– И все?
– Да! Послушай! – хрипло выдохнул Тоби. – Я взял оружие у старика этим утром. Отнес домой и почистил. Учитывая, что за последние тридцать лет ими практически не пользовались, они были в довольно хорошем состоянии. Вот и все. Понял? И больше не ломай себе голову.
Он был так искренен, что Марк, по крайней мере в этом пункте, больше не мог сомневаться в его словах.
Входную дверь он оставил открытой. Сквозь ее проем он видел, как мощеная дорожка окрасилась розоватым цветом заката. На окнах были опущены портьеры, и единственным освещением в комнате были лучи заходящего солнца.
Они нежно коснулись низких столиков, на которых стояли вазы с красными и белыми гвоздиками. Тоби, выпрямившись, стоял рядом с одним из них; когда он жестикулировал, руки его были на виду, но лицо оставалось в тени.
– Да забудь ты об этих револьверах! – сказал Тоби. – Что мы вообще тут делаем? Зачем нам надо было встречаться в чужом доме, где нас никто не услышит, и шептаться между собой?
– Значит, есть причина, Тоби.
– Да?
– Строго между нами. Никто не должен услышать то, что я собираюсь тебе сообщить. Правда… я не могу сказать, что это такая уж тайна! Ее знает доктор Фелл, что ясно видно из его слов, да и вообще вся эта история вот-вот выйдет наружу.
