Они не слышали ответа, если таковой был. Эллиот быстро вышел. Ник и доктор Фортескью с трудом подняли неподвижного Пеннингтона Баркли. Сквозь открытую дверь в ночном безмолвии громко зазвучали хор и оркестр – пластинка подходила к концу:
Когда злодей не занят преступленьем
И не лелеет планы в голове,
Способен он к невинным развлеченьям
Не менее, чем честный человек.
С трудом мы чувства наши подавляем,
Когда долг полисмена исполняем.
Подумав, вынуждены мы признать:
Нельзя счастливой нашу жизнь назвать
[32]
.
Глава 11
– Хм! – только и произнес доктор Гидеон Фелл.
Помимо электрических свечей, заменивших восковые в позолоченном резном канделябре, темно-голубая гостиная едва ли сильно изменилась за два столетия. Ковер казался менее потертым, чем его более современный собрат в библиотеке. Затейливая мебель была выдержана в стиле „китайский Чиппендейл“
[33]
. Продолговатые часы восемнадцатого века громко тикали, показывая без десяти час.
Дейдри Баркли беспокойно ходила взад-вперед, иногда натыкаясь на депьюти-коммандера Эллиота, который тоже не стоял на месте. С двух сторон карточного стола, по нынешним стандартам кажущегося громоздким, сидели Фей Уордор и Гэррет Эндерсон, бросая друг на друга беглые взгляды. Ник Баркли и доктор Фортескью занимали стулья поблизости. Спиной к белому мраморному камину, слегка покачиваясь и сжимая между пальцами наполовину выкуренную сигару, стоял доктор Гидеон Фелл.
Его густые космы, еще недавно едва тронутые сединой, но за последнее время побелевшие полностью, нависали над ухом. Разбойничьи усы опускались вниз к многочисленным подбородкам. Пенсне поблескивало на багрово-красной физиономии. В небрежно наброшенной накидке из черной шерсти альпаки, опираясь на палку, похожую на костыль, он напоминал слона на привязи. Пожалуй, сейчас, в ночное время, еще больше он был похож на Сайта-Клауса или старого короля Коля
[34]
.
– Хм! – повторил доктор Фелл, прочистив горло и указав на часы. Обратите внимание на время, леди и джентльмены. По-моему, даже учитывая мои предосудительные привычки, сейчас довольно поздно. Эллиоту и мне вскоре придется извиниться и покинуть вас. А пока давайте подведем итоги.
– Подведем итоги, – подхватил Эллиот с видом человека, собирающегося произнести речь, но доктор Фелл, чьей специальностью было красноречие, быстро прервал его.
– Мы прибыли сюда, – продолжал он своим громыхающим голосом, – около без двадцати одиннадцать. После того как нам открыла дверь девица по имени Филлис, нас приветствовали по очереди трое из обитателей дома – весьма напыщенный адвокат, который говорит много, но сообщает мало, мисс Эстелл Баркли и присутствующий здесь мистер Николас Баркли.
– Могу я задать вопрос? – осведомился Гэррет.
– Разумеется. О чем?
– О вашей миссии в двух местах. Мы слышали, что колледжу Уильяма Руфуса в Саутгемптонском университете представили рукопись „Соперников“ Шеридана. Вас пригласили определить ее аутентичность. Это верно?
– Да.
– Рукопись подлинная?
– Мой дорогой Эндерсон, – ответил доктор Фелл, закашлявшись от сигарного дыма, – вам следовало бы лучше знать обычаи ученых. Я не имел возможности определить подлинность рукописи, так как не видел ее. Кто-то ее потерял.
– Тогда что касается другой части вашей миссии…
– Вы имеете в виду наше не слишком вежливое вторжение сюда? После того как мы узнали, что старший преподаватель не в состоянии вспомнить, куда он дел рукопись, я получил краткую записку от мистера Пеннингтона Баркли, в которой он умолял меня о приезде сюда по „вопросу жизни и смерти“. Это показалось мне любопытным само по себе.
– Почему?
– Я был знаком с мистером Баркли только по переписке, – отозвался доктор Фелл. – Большинство его писем были продиктованы секретарю и отпечатаны на машинке. Не так ли, мисс Уордор?
– Да! – Фей нервно вздрогнула, глядя на Эллиота, а не на доктора Фелла. Мистер Баркли обычно диктует письма, но иногда пишет их сам.
– Полученное мною сообщение было написано с чьих-то слов. Было бы неправильно утверждать, – рассудительно добавил доктор Фелл, – что я в этом не сомневался, хотя послание содержало одну-две фразы, едва ли характерные для автора. Но мои подозрения оправдались! Как я сказал, давайте подведем итоги. Мы прибыли сюда, и нас приветствовали три вышеуказанные персоны. Адвокат, мистер Долиш, выпустил словесную дымовую завесу, после чего облачился в оставленный его сыном макинтош и отбыл в своем автомобиле в Лимингтон изучать, я цитирую, „великое множество бумаг“.
Вслед за этим мисс Эстелл Баркли стала рассказывать абсолютно бессвязную историю, покуда ее племянник не остановил ее, вежливо намекнув, что она не вполне в своем уме…
– Вы тоже видели, как она убежала? – воскликнула Дейдри. – Эстелл заперлась в своей комнате и все еще не хочет выходить. У нее истерика. Иногда я спрашиваю себя…
– Да, миссис Баркли? – встрепенулся Эллиот. – О чем?
– Не знаю. – Дейдри пожала плечами. – Это был настолько ужасный вечер, что я никак не могу собраться с мыслями.
– Тем более необходимо упорядочить известные нам факты, – сказал доктор Фелл. – С вашего позволения, я продолжу. Рассказ мисс Баркли был завершен куда более связно и подробно мистером Николасом Баркли. Мы услышали семейную историю – услышали о призраке или о человеке, выдающем себя за призрака, о так называемом нападении на мистера Пеннингтона Баркли – о холостом выстреле из его же револьвера. – Доктор Фелл посмотрел на Ника. – Описав мне все это…
Ник, который только что зажег сигарету, поднялся и прервал его:
– Описав вам все это, я захотел получить подтверждение Гэррета относительно некоторых деталей. Гэррет пошел в бильярдную к… Короче говоря, он пошел в бильярдную. Я хотел вытащить его оттуда и по другой причине. Было уже одиннадцать часов, а тетя Эсси, прежде чем выбежать из этой комнаты, требовала, чтобы церемония по случаю ее дня рождения состоялась вовремя.
– Церемония так и не началась… – доктор Фелл выпустил облако дыма, – и может не начаться никогда. Как только вы ушли искать нашего друга Эндерсона и собирать всех для предстоящей церемонии, пластинка Гилберта и Салливана зазвучала вторично. Так как никто в доме или снаружи не слышал второго револьверного выстрела – на сей раз настоящей пулей, выпущенной в мистера Пеннингтона Баркли с очень близкого расстояния, – кажется очевидным, что выстрел произвели во время проигрывания пластинки. Конечно, мы не можем быть уверены ни в этом, ни в чем-либо другом. Если бы мне пришлось строить версию, я бы сказал, что выстрел произошел во время первого проигрывания.
