Гэррет поднял кулак, в котором сжимал подобранную на сиденье сигарету.
– Я скажу, мадам, что это самые лучшие новости, которые я слышал за всю мою долгую жизнь. Отмечу также, что вы, вольно или невольно, обращаетесь ко мне с интимностью давно минувших дней. Можно я сяду рядом с вами?
– Нет! Я не могу тебя остановить, но, пожалуйста, не надо!
– Почему?
– Потому что я этого не хочу. Нет, это неправда – я опять лгу! – Фей закрыла лицо руками, но тут же опустила их. – Я хочу, чтобы ты был рядом со мной, пусть даже в этом душном купе. Но это невозможно. То, о чем я думаю, не должно произойти!
– О чем же ты думаешь?
– О том, что и ты, Гэррет. Но этого не должно случиться, так как ситуация ужасна и станет только еще хуже. Можем мы… уладить некоторые вопросы?
– Разумеется, если ты согласна их обсудить.
Фей закинула ногу на ногу и пригладила юбку. Рядом с ней, в углу сиденья, лежал пакет, на обертке которого виднелась эмблема знаменитого книжного магазина в Вест-Энде. Несколько секунд пальцы левой руки Фей рассеянно постукивали по пакету. Ее лицо залилось румянцем, затем побледнело вновь. Гэррет, сидя напротив, наблюдал за ней.
– Я секретарь Пеннингтона Баркли, – наконец заговорила она, – а вовсе не его жена или… что-то вроде этого. Уже около года я занимаю это место. Разве я не говорила тебе, что после возвращения в Англию собираюсь поступить на другую работу?
– Да, но это все, что ты сказала.
– Ну, Гэррет, если бы тебя это интересовало и ты спросил меня…
– Давай обойдемся без наглядной демонстрации моих заблуждений. Каждый раз, когда я пытался затронуть эту тему, ты увиливала, говоря, что это не важно.
– Мне очень жаль. Но я ведь говорила тебе, что еду в Италию навестить школьную подругу? И что там к нам присоединится другая подруга?
– Да, говорила.
– Первая подруга была Элис Уиллсден, которая теперь замужем за графом да Капри и живет неподалеку от Рима. А вторая подруга – Дейдри Медоус, с пятьдесят восьмого года Дейдри Баркли. Забавно, не так ли? – Фей нервно улыбнулась. – Встреча старых школьных друзей. Ты учился в одной школе с Николасом Баркли, а я – с Дейдри и Элис… Понимаешь, Гэррет, Дейдри устроила меня секретарем к своему мужу еще до того, как мы уехали за границу в прошлом году. Дейдри знает про меня все, но она никогда не верила тому, что обо мне говорили, и хотела дать мне шанс. А мистер Баркли – мистер Пеннингтон Баркли – не знает, кто я на самом деле.
– Я тоже.
– О чем ты?
– Я тоже не знаю, кто вы на самом деле, мадам Сфинкс. Что такого ужасного о вас говорят? Что за «грязное дело», в котором вы якобы были замешаны? Короче говоря, к чему вся эта таинственность? Серьезно, Фей, не пора ли успокоить эту бурю в стакане воды? Ради бога, не веди себя как героиня романа, которая по непонятной причине не говорит ни слова, хотя от большей части затруднений можно избавиться с помощью двух фраз. Ты ведь слышать не желала о том, чтобы я сопровождал тебя в Рим, только потому, что твои друзья могли догадаться, что мы не просто случайно познакомились и пообедали вместе в Париже…
– О, Гэррет, если бы это было все…
– Значит, это не все?
– Если бы это было хотя бы десятой долей всего, – в отчаянии воскликнула Фей, – разве меня бы заботило, что подумают они или еще кто-нибудь? Я ведь не пуританка.
– В этом я не сомневаюсь.
– Кроме того, я рассказала Дейдри о нас – о моих чувствах к тебе и о… о том, чем мы занимались в Париже. Дейдри, возможно, немного чопорная, или люди считают ее такой, но она очень чуткая и все поняла. Она нас не выдаст, Гэррет. По-твоему, я поступила неправильно?
– Конечно правильно! Но…
– Но как я могла догадаться, что встречу тебя здесь? Думаешь, я не хотела, чтобы ты поехал в Рим? Не хотела встретиться с тобой в «Плюще», как мы договорились? Я мечтала об этом! Но я поклялась больше никогда не видеться с тобой (и буду держать обещание, как только ты покинешь Грингроув), так как не хочу, чтобы ты страдал из-за меня – а это неизбежно, если правда станет известной.
– Фей, прекрати болтать чепуху!
– Это не чепуха! Пожалуйста, не сердись и не будь жестоким со мной. Правда может выйти наружу независимо от меня. Если что-нибудь случится в этом ужасном доме, если мистер Баркли убьет себя или пострадает каким-нибудь другим образом…
Фей внезапно умолкла, поднеся ладонь ко рту. Сквозь стук колес и скрип вагонов в коридоре послышались приближающиеся шаги. За стеклянной панелью появились серый костюм и сомнамбулическая физиономия официанта вагона-ресторана, который открыл дверь, заглянул внутрь и сообщил:
– Обед сейчас будет подан.
Очевидно, никого не разглядев – лучи заходящего солнца почти не проникали в купе, – он закрыл дверь и двинулся дальше. Гэррет встал:
– Слышала, Фей? Мы можем…
– Нет, не можем! Мы не должны!
– Не должны ничего есть?
– Ты не понимаешь, Гэррет! Я обедала в Лондоне – сейчас мне кусок в горло не полезет. Но я не это имела в виду. Иди к своим попутчикам, но не говори им, что я здесь, что ты встретил меня, а в будущем даже виду не подавай, что мы были знакомы раньше!
– Черт возьми, Фей, зачем приумножать тайны? Кроме того, даже если я не скажу, что ты здесь, мы все равно встретимся, когда выйдем из поезда в Брокенхерсте.
– Вовсе нет. Я сойду в Саутгемптоне, за двадцать минут до Брокенхерста, и приеду в Лип-Бич на автобусе. Я могу сказать, что прибыла другим поездом, или придумать еще что-нибудь. Как бы то ни было, в Грингроуве нас представят друг другу как незнакомых людей.
– Ну и какой в этом смысл? Разве ты сегодня была в Лондоне по какой-то зловещей причине?
– Конечно нет! – Фей указала на пакет рядом с собой. – Мистеру Баркли понадобились кое-какие книги, и он поручил мне утром съездить за ними в Лондон. Полагаю, он мог, как всегда, заказать их почтой, но он попросил меня, и я поехала.
– Тогда зачем это скрывать? Что касается нашей встречи в качестве незнакомых друг с другом, то я сомневаюсь, что это возможно. Коль скоро твоя подруга Дейдри уже знает…
– Да. И раз ты об этом упомянул, я тоже хочу задать тебе вопрос. Ты рассказывал кому-нибудь о нас?
Вопрос слегка задел его.
– Да, я рассказал Нику Баркли. В конце концов…
– Если я могла рассказать о тебе своей подруге, то почему ты не мог рассказать обо мне своему другу? Ты об этом думал?
– Ну, не в таких выражениях, но в общем да.
– Ты все ему рассказал, Гэррет? Рассказал, что мы…
– Нет. Из моих слов можно было сделать вывод, что это было знакомство в стиле викторианского романа. Женщины, кажется, менее скрытны в подобных делах.
