– Ясно, сэр. Сколько у вас было дротиков?
– Восемь. Кстати, скажите своим людям, чтобы обращались с ними аккуратнее, ладно?
– В столе мы нашли только пять, – сказал Мастерс.
Мантлинг рывком поднял голову, и они уставились друг другу в глаза.
– Их было восемь, – упрямо и одновременно жалобно повторил Мантлинг. – Их должно быть восемь! Я сам видел, в последний раз…
– Когда? Когда вы видели их в последний раз?
– Не помню. Неделю, две недели назад. Не помню. С ключом тоже странная штука. В последний раз, когда я его видел, он был на моей связке, и опять же я не помню, как давно это было. А теперь вот он, торчит в замке. Инспектор, вчера вечером его здесь не было.
Мастерс с каменным лицом делал пометки в своей записной книжке. Оторвал карандаш от бумаги, подумал.
– Сэр, вы сказали, что дротики предназначены для духовых трубок. У вас есть такая трубка?
– Ага, вот, значит, как? – сказал Мантлинг, глядя на инспектора одновременно ошарашенно и с хитринкой. В добавление ко всему он начал косить глазами. – Так вы полагаете, что поросенка, который выдавал себя за художника, убили дротиком из духовой трубки? Все лучше, чем смерть от проклятия… Стойте! Духовая трубка исчезла! Не может быть!
Мастерс рванулся к Мантлингу, и Г. М. бросил на него сердитый взгляд.
– Даже ребенку понятно, – проворчал он, – что дело принимает серьезный оборот. Мастерс, возьмите себя в руки. Кстати, вы, часом, не нашли дротик при обыске «вдовьей комнаты»?
– Нет, сэр. Вынужден признать, что ничего похожего мы там не нашли, – после секундной паузы сказал Мастерс, и Г. М. тяжело осел на стуле. – Ничего похожего на дротик. Но трубка исчезла. Хм.
– Ну-ка, выкладывайте, что у вас на уме, – заявил Г. М., устав смотреть на Мастерса, педантично записывающего тот факт, что духовая трубка исчезла. – Что-то вид у вас больно загадочный. Может быть, обнаружили отпечатки пальцев?
Мастерс оживился, но глаз от своих записей так и не поднял. Наконец-то попалось дело, с которым у Г. М. было не меньше трудностей, чем у самого инспектора! Мастерс собирался подольше растянуть удовольствие.
– Много отпечатков пальцев. Мы нашли отпечатки практически всех, кто был в доме. Они же все там побывали, сэр, до того, как вы… хм… решили связаться со мной. А тот человек, который так хорошо вычистил комнату, позаботился о том, чтобы надеть перчатки – возможно, для того, чтобы не запачкать рук. Но я все же думаю, что он оставил пару следов. – Голос Мастерса был намеренно безразличен. Терлейн понял, что он обращается к одному из присутствующих в комнате, нагнетая напряжение. Подождав немного, Мастерс захлопнул записную книжку. – Благодарю вас, ваша светлость. Больше я не буду вас беспокоить, если только вы сами не желаете что-нибудь сообщить.
– Боже упаси! Не желаю.
– Очень хорошо. Теперь вы, Равель, если не возражаете. – Равель, который успел тихонько добраться до буфета, налить себе виски с содовой и крадучись вернуться, сделал большой глоток. Он старательно сохранял невозмутимое выражение лица. Мастерс заметил это и подбодрил француза: – Беспокоиться не о чем, сэр! В Англии не арестовывают людей из-за одного лишь подозрения. Вы просто дадите показания…
– Клянусь богом, сэр, я ничего не знаю! Совсем ничего. Я понимаю, что мое алиби хуже, чем у других. Но все равно я не убивал беднягу Бендера. – Равель передернул плечами. – Я сидел со всеми вместе за столом. Я не был знаком с Бендером и даже никогда его раньше не видел. Вот и все. Вуаля! Вы не возражаете, если, разговаривая с вами, я буду пить виски?
– Как хотите… Но я не собирался спрашивать вас о том, что происходило за ужином. Я хотел услышать о том, что случилось позже. Когда вы покинули столовую?
– В половине двенадцатого, после того, как Мантлинг в очередной раз проверил, что Бендер жив. Да нет же, черт возьми! Говорят, он к тому времени уже давно был мертв. Какая удача для меня!
– Куда вы направились после того, как ушли из столовой?
– В свою комнату. Мне нужно было отправить в Париж две телеграммы и еще написать письмо. Телеграммы я отправил, позвонив с телефона в моей комнате в «Вестерн юнион». Затем я написал письмо, и когда я относил его вниз, чтобы оставить на столе в холле, – вот тогда я и услышал, как кто-то закричал.
Мастерс внимательно смотрел на Равеля и молчал. Со следующим вопросом он обратился к собственной записной книжке:
– Мистер Равель, я опрашивал слуг, и мне сказали, что ваша комната находится на втором этаже рядом с гостиной мисс Изабеллы. Правильно? Я полагаю, вы заглянули к ней, когда проходили мимо? Или, может быть, вы разговаривали с мисс Бриксгем или просто видели ее?
– Нет, я с ней не разговаривал. Дверь была открыта. Она сидела в кресле напротив камина, спиной ко мне, и ее голова была наклонена вот так. – Равель опустил голову на грудь и прикрыл глаза, будто дремлет. – Я подумал, что она спит, и не стал ей мешать. Я пошел к себе.
Равель замолчал, и комнате воцарилась тишина. Мастерс то и дело косился на Гая. Тот сидел прямо, будто аршин проглотил, и до белых костяшек сжимал кулаки. Мастерс тихо сказал:
– Понятно. А где тогда сидел Гай Бриксгем?
Равель удивленно смотрел на инспектора.
– Я не понимаю. Гая там не было.
– Вы ошибаетесь, друг мой, – очень спокойно сказал Гай. – Вы просто меня не заметили. Вы же не заходили в комнату, верно? Если сомневаетесь, можете спросить мою тетушку.
Равель нервно поерзал и начал было что-то говорить, но сорвался и стал, размахивая руками, выкрикивать:
– Слушайте! Я не хочу доставлять никому неприятности, но не собираюсь и лгать полиции! – Он покраснел. – Понимаете, они могут посадить меня в тюрьму, поэтому лгать я не собираюсь. Вас там не было. Простите, но я заглянул в комнату, и вас там не было, если только вы не спрятались в шкафу или еще где. Мисс Изабелла сидела в большом мягком кресле, обитом кретоном, – сказал он так, будто то, что кресло было обито кретоном, а не чем-нибудь еще, было самым важным моментом в его заявлении. – Над спинкой я видел ее голову, наклоненную вот так. Но вас там не было. Не было!
– Извините, – сказал Гай, дернув плечом, – но нас двое против вас одного.
– Думаю, мы еще раз поговорим с мисс Бриксгем и проясним этот вопрос, – сказал Мастерс. – Спасибо, мистер Равель. Скажите, когда вы спускались, чтобы оставить письмо на столе в холле, – около полуночи? Так. Вы снова проходили мимо двери в гостиную мисс Изабеллы. Вы заглянули внутрь?
– Собственно говоря… нет. Не заглянул. А! По-моему, дверь была закрыта. Да, думаю, я не заглянул потому, что дверь была закрыта. Но я не уверен.
С видом «на сегодня все» Мастерс убрал записную книжку и прицепил на нагрудный карман карандаш.
– Джентльмены, не буду вас сегодня больше задерживать – но, может быть, кто-либо желает что-нибудь добавить? – Он посмотрел на Г. М., с мрачным видом сидевшего на своем стуле.
