Сэр Джордж глубоко вздохнул.
– Я и сам очень рад, – сказал он. – Даже не ожидал, что так обрадуюсь. Признаться, я чувствую себя дураком. Меня одолевали дурные предчувствия, совсем как нашего молчаливого друга. Мне казалось, что-то с этим Бендером не так, но я не мог понять что; это меня беспокоило.
Мантлинг понимающе шмыгнул носом.
– Ну, он же художник, понимаете. Может, поэтому…
– Художник, – хмыкнул Г. М. – Как же!
Кто-то, поставив чашку, сильно стукнул ею о блюдечко. Мантлинг рывком поднял голову.
– Да уж, художник, – проворчат Г. М., внимательно изучая конец чубука своей трубки. – У вас что, глаз нет?
– Но если он не художник, – прервал молчание сэр Джордж, – то кто же он, черт возьми?
– Я могу ошибаться. Но у меня серьезные подозрения, что он либо молодой врач, либо студент-медик… Видели, как он себя вел там, в другой комнате, когда леди Изабелла то ли в обморок падала, то ли истерику норовила закатить? Он автоматически потянулся к ее запястью – пощупать ей пульс. Ей пришлось даже отдернуть руку. Вы заметили? Простой человек не мог такого сделать. Хм. И потом, мне было интересно: что он носит в нагрудном кармане пиджака? Я его немного прижал и пощупал, что это. Записная книжка, большая записная книжка. Там что-то еще было, но книжка была ближе. Немного найдешь людей, которые таскают с собой записную книжку, даже когда они в смокинге. Он сказал, что собирается что-то писать.
Мантлинг, явно разозлившись, вскочил.
– Сынок, тебе, возможно, и достаточно, – добавил Г. М. – А мне – нет. Пока нет.
Хлопнула входная дверь, и Мантлинг не произнес ни слова, хотя видно было, что он собирается что-то сказать. К столовой приближались голоса. Открылась дверь. Вошли двое – мужчина и женщина. С веселыми лицами, несмотря на то что их одежда промокла.
– Ты что-то допоздна засиделся, Алан, – сказала женщина. – Мы бы были раньше, но такси ехало так медленно… – Ее взгляд метнулся к двустворчатым дверям, да так к ним и прилип.
Алан потер руки.
– Все в порядке, Джудит. Призрак оказался выдумкой, и теперь тебе можно рассказать. Мы провели эксперимент. Хватит глупых страхов. Там, в комнате, человек; понимаешь, он ее проверяет; по правде говоря, его время почти истекло. Мы выпустим его, как только…
Часы мелодично прозвонили и начали бить.
– Ну вот и все. Бендер! – закричал он. – Время вышло. Выходите и выпейте чего-нибудь.
Мужчина, который стоял в дверях и снимал мокрый плащ, повернулся.
– Мантлинг! Кто, вы говорите, там находится? – неожиданно спросил он, и в его голосе зазвенел лед.
– Его зовут Бендер. Вы его знаете… Ах, извините меня! Это моя сестра Джудит… Доктор Арнольд, разрешите представить… Бендер, выходите! Время вышло, я говорю!
– Кто заставил его пойти туда? – спросил Арнольд. Его звучный голос был спокоен, но на лице было странное выражение.
– Ну, мы тянули карты, и ему достался пиковый туз. Черт побери, Арнольд! – раздраженно воскликнул Мантлинг. – Не смотрите на меня так! Игра была честная. Проклятие его не взяло. Он вошел туда больше двух часов назад, и с ним все еще все в порядке…
– Да? – сказала женщина. Терлейн вдруг заметил, какие черные у нее глаза по сравнению с белым лицом. – Тогда почему он не выходит? Ральф!
Г. М. начал двигаться первым. Терлейн видел, что его губы шевелились, как будто он ругался; он слышал его свистящее дыхание. Г. М., переваливаясь, со всей доступной ему скоростью двигался к двери, и в тишине отчетливо бухали и скрипели его большие ботинки. Топ-скрип. Топ-скрип. За ним бросился Арнольд; через несколько мгновений он уже был впереди Г. М. Следующий – сэр Джордж. Никогда в жизни Терлейн не забудет эту огромную раскачивающуюся на ходу фигуру, в скрипящих ботинках, с согнутой спиной, там, впереди, но коридору… А в следующее мгновение Арнольд распахнул дверь.
В комнате все было по-прежнему, все предметы на своих местах. Какую-то секунду она выглядела пустой. Сэр Джордж начал было: «А где?..» – и замолчал, потому что все увидели его. В левом углу комнаты был искусно сделанный туалетный столик с купидонами, розами. Большое зеркало над столиком висело немного наклонно и отражало часть пола комнаты. Все видели отражение старого ковра. И еще все увидели лицо.
Бендер лежал на спине и был почти целиком скрыт большой кроватью, перегораживающей комнату. Видно было только его лицо. Раздутое, черное. Между опухшими веками – белки глаз.
– Не подходите, – тихо сказал Арнольд. – Не подходите, говорю вам.
Он прошел по поскрипывающим доскам пола, зашел за кровать и наклонился. Г. М., губы которого еще шевелились от неслышных ругательств, молча стоял и смотрел.
– Но этого не может!.. – воскликнул Мантлинг и сам испугался собственного рыка. Он начал обкусывать ногти на руке. – Он жив! Пятнадцать минут назад он был жив.
Арнольд выпрямился.
– Вы так думаете? – сказал он. – Кто-нибудь, закройте дверь! Джудит, не входи! Этот человек умер по крайней мере час назад.
Глава 5
СЛИШКОМ МНОГО АЛИБИ
Вполне понятно, что после того, что случилось, все опасались до чего-либо дотрагиваться и тем более куда-либо садиться. Кроме Г. М. Он вольготно расположился на кровати и скрестил руки на груди. Сэр Джордж встал возле окна, а Терлейн прислонился спиной к камину. Терлейн посмотрел на пол, на пустое место с другой стороны кровати, откуда только что было убрано тело Ральфа Бендера. Предварительно труп сфотографировали. Все вокруг было засыпано белым порошком, все сдвинуто с места – криминалисты искали отпечатки пальцев. Комната выглядела так, будто ее не успели прибрать после буйной вечеринки. Тело Бендера вынесли на носилках двое констеблей. Зрелище было не слишком приятное. Несмотря на то что с его одеждой все было в порядке, было видно, что он умер в муках: правая нога прижата к животу, голова втянута в плечи, спина выгнута, рот оскален. Были, конечно, и другие признаки, но их описание уместнее смотрелось бы в отчете патологоанатома.
Констебли перенесли его в комнату, в которой было больше света, чтобы полицейский врач мог произвести предварительный осмотр. О том, что во «вдовьей комнате» трагически погиб человек, напоминали, кроме беспорядка, еще две странные вещи. На полу, возле правой руки Бендера, была найдена смятая игральная карга – из тех, что использовались в доме Мантлинга, со щитом на рубашке. Это была девятка пик. Другой предмет был найден лежащим на груди Бендера. Это был длинный, но очень узкий свиток плотной бумаги, свернутый так туго, что мог бы уместиться в наперстке.
Теперь оба этих предмета лежат на столе. И на них задумчиво смотрел старший инспектор Хамфри Мастерс.
Старший инспектор Мастерс был точь-в-точь такой, каким его описывал Джеймс Беннет: дородный, спокойный мужчина с дружелюбным и проницательным лицом, вежливыми манерами и тяжелой челюстью. Он зачесывал свои седые волосы набок, чтобы скрыть обширную плешь. Он стоял и щипал нижнюю губу, плотно зажимая ее между большим и указательным пальцами, вытягивал шею, наклонял голову набок, чтобы со всех сторон рассмотреть лежащие перед ним предметы. Если он и не понимал ничего, то не подавал виду. Мастерс сдвинул котелок на самый затылок – тот почти упал – и с едва заметной улыбкой повернулся к Г. М.
