– Странно, что я его не видела, – говорила Дороти. – После обеда я целый час сидела на лужайке перед домом.
Бадж откашлялся.
– Я как раз собирался вам доложить, мисс Дороти, что он ехал через пастбище, а не по аллее и направился в сторону Охотничьей просеки. Я все это видел, потому что мне понадобилось некоторое время, чтобы найти подходящий фонарь для мистера Мартина, и обратил внимание, что мистер Герберт свернул на просеку.
– Вы сказали об этом мистеру Мартину?
Бадж позволил себе изобразить на лице оскорбленное выражение.
– Никак нет, мисс Дороти, – ответил он укоризненно. – Я вручил ему фонарь, как вы знаете, однако не счел себя вправе докладывать...
– Благодарю вас, Бадж. Вы можете идти к себе, не дожидаясь возвращения мистера Мартина.
Он поклонился, отметив краем глаза, что графин и бутерброды находятся в положенном месте, и удалился.
Слава Богу, не нужно больше думать о том, как и что ты произносишь, можно, так сказать, распустить пояс. Он снова превратился в обыкновенного мистера Баджа. Чудная она девица, эта его молодая хозяйка. Он чуть было не подумал: «Много о себе понимает», но решил, что это будет непочтительно. Вся такая прямая, важная, словно лаком покрыта, а глаза холодные. Никакого чувства. Он за ней наблюдает с самого ее детства – дайте-ка вспомнить, ну да, в апреле ей исполнилось двадцать один, значит, с тех пор, как ей сравнялось шесть. Ничуточки не похожа на мистера Мартина, тот, чтобы своего добиться, мог и поклянчить, гордостью своей поступиться, и не такая, как мистер Герберт, спокойный всегда и вежливый. Очень, очень странная.
Раскаты грома раздавались все чаще, как он заметил, и вспышки молнии проникали в самые отдаленные, темные уголки дома. Как хорошо, что он затопил камин. Да, не забыть завести большие часы в холле. Производя эту операцию, он продолжал думать, каким странным ребенком была мисс Дороти. Ему вспомнилась одна сцена: вся семья сидит за обедом – это еще когда хозяин и хозяйка были живы. Мистер Мартин и мистер Герберт играли до этого в Олдхэмском саду с другими мальчиками. Разговаривая об этом за обедом, мистер Мартин насмехался над Гербертом за то, что тот отказался лезть на верхние ветки большого клена, где был самый удобный наблюдательный пункт. Мистер Мартин всегда был лидером, а мистер Герберт покорно шел за ним следом. Однако на этот раз он отказался подчиниться приказу. «Не хотел туда лезть и не полез, – повторял он за столом. – Там ветки гнилые». – «Правильно, Берт, – ласково, как всегда, сказала хозяйка. – Помните, дети, даже во время войны следует соблюдать осторожность». И тогда маленькая Дороти удивила их всех. Она вдруг заявила, да так громко, горячо, хотя до этого и слова не сказала: «А я, например, когда вырасту, выйду замуж только за того, кто никогда не будет думать об осторожности!» И сердито так на всех поглядела. Хозяйка ее побранила, а хозяин только засмеялся своим сухим, неприятным смехом. Странно, с чего это я вдруг все это вспомнил...
За окном шел дождь. Когда Бадж кончил заводить часы, они начали бить. Рассеянно глядя на циферблат, он поймал себя на том, что его что-то удивляет, и пытался понять, что именно. Все, казалось, было в порядке: полночь, часы бьют двенадцать...
Нет, тут что-то не так. Какая-то мысль скреблась в его маленьком механическом умишке. Что-то его тревожило. Сосредоточенно нахмурив брови, он рассматривал циферблат, на котором был изображен какой-то пейзаж. А-а, вот в чем дело! Всего пару минут тому назад он разговаривал с мисс Дороти, и в этот самый момент часы в библиотеке пробили без четверти двенадцать. Наверное, они отстают.
Он достал из кармашка свои собственные золотые часы, которые вот уже много лет идут минута в минуту, и открыл крышку. Нет, часы в библиотеке идут верно. А вот старинные напольные часы в холле, по которым горничные обычно ставят все остальные часы в доме, спешат: точно на десять с половиной минут. Бадж проглотил готовый у него вырваться стон, направив его в обратном направлении, вниз по дыхательному горлу. Ну что же, прежде чем удалиться на покой с чистой совестью, он должен пройти по дому и проверить все остальные часы.
Большие часы пробили двенадцать.
И тут же внезапно раздался телефонный звонок. Направляясь к телефону, чтобы снять трубку, Бадж заметил в дверях библиотеки смертельно бледное лицо Дороти Старберт...
7
Сэр Бенджамен Арнольд, главный констебль, или, иначе говоря, шеф местной полиции, сидел за столом в кабинете доктора Фелла, положив на стол костлявые руки, в позе учителя перед учениками. Внешне он и вправду был бы похож на учителя, если бы его дочерна загорелое лицо не напоминало чем-то лошадиную морду. Густые седеющие волосы были тщательно расчесаны и уложены в старинную прическу в стиле помпадур; из-под пенсне поблескивали острые внимательные глаза.
– Я счел нужным, – говорил он, – лично заняться этим делом. Было высказано предположение, что из Линкольна будет прислан инспектор. Однако меня связывает с семьей Старбертов и тем более с доктором Феллом такое давнее знакомство, что я почел за благо прибыть на место происшествия и лично руководить действиями чаттерхэмской полиции. Таким образом нам, может быть, удастся избежать лишних сплетен и огласки – мало ли что может выясниться в ходе следствия.
Он в нерешительности помолчал, старательно откашливаясь.
– Вы, доктор, и вы, мистер Сондерс, конечно, знаете, что мне еще не приходилось непосредственно участвовать в расследовании убийства. Я почти уверен, что для меня это будет затруднительно. Если я не справлюсь, придется обратиться в Скотленд-Ярд. Впрочем, я надеюсь, что общими усилиями нам удастся разобраться с этим делом.
Утро было теплое, солнце уже довольно высоко стояло в ясном небе, но в кабинете было сумеречно. В тишине были слышны шаги полицейского, который ходил взад и вперед в холле. Сондерс важно кивнул в знак согласия. Доктор Фелл по-прежнему мрачно хмурился и молчал. Рэмпол слишком устал, у него все путалось в голове, и он ни на что не реагировал.
– Вы сказали... э-э-э... убийство, сэр Бенджамен? – спросил пастор.
– Я, конечно, знаком с этой семейной легендой, – отозвался шеф местной полиции, согласно кивая. – И должен признаться, у меня есть на этот счет своя теория. Возможно, мне не следовало употреблять термин «убийство» в его прямом значении. Несчастный случай можно исключить сразу же. Но к этому я еще вернусь. Итак, доктор...
Он расправил плечи, поджал губы и стиснул руки; слегка подался вперед, как лектор, готовый приступить к изложению важного предмета.
– Итак, доктор, вы рассказали все до того момента, как в кабинете смотрителя погас свет. Что произошло, когда вы прибыли на место происшествия, чтобы узнать, что случилось?
Доктор задумчиво поковырял палкой край своего стола. Прежде чем заговорить, он что-то проворчал себе в усы.
– Сам я там не был, – наконец сказал он. – Благодарю за хорошее обо мне мнение, но я не мог бежать так, как сделали эти двое. Хм-м, нет-нет, пусть они сами вам рассказывают.
