– Минутку. А этот ящик, как говорят горничные, обычно заперт на ключ?
– Всегда. Хотя я не был в курсе, что это известно моим слугам. Я буду помнить об этой возможности, когда соберусь на следующее преступление. Итак, я прошел в кабинет. Проходя через гостиную, я услышал чьи-то шаги. И, открыв дверь кабинета, успел увидеть, как он – или она – выскользнул за дверь наверху возле внутренней лестницы.
– Кто же это был?
– Я не знаю. Прошу вас поверить мне. Я успел только увидеть, как закрывалась та дверь наверху.
– А звук шагов?
– Да, шаги я слышал. Но я не могу их описать. Я окликнул человека, но ответа не получил. Если бы я сказал, что меня это не взволновало, я бы солгал. Мне стало не по себе. Особенно оттого, что я не понимал, что это может значить. Раздумывая о случившемся, я отпер ящик стола. Там обнаружил разорванные фотографии. Наверху лежал этот снимок, сообщающий еще об одном убийстве. Во всяком случае, так я понял эту надпись.
– А когда в последний раз вы заглядывали в ящик?
– Недели три назад.
– Продолжайте, – тихо попросил Хэдли.
В голосе Гэя зазвучал холод.
– Вы не глупец, друг мой. Вы понимаете, что я подумал и продолжаю думать. Это откровенная попытка подставить меня под обвинение. Вы хотите знать, почему я обрушился сегодня днем на своих гостей? Есть причина. Кто-то же подложил снимок. Через какое-то время кто-нибудь из них «обнаружил» бы его там. Вот как платят за гостеприимство некоторые искренние друзья. – Он судорожно стиснул пальцы и положил руки на колени. – Разве это было не ясно? Ключи от ящика имелись только у меня. И все же кто-то еще нашел к нему доступ. Я не знаю как. Почему – знаю слишком хорошо. Если вы можете привести более убедительный вариант заранее обдуманного намерения бросить подозрение на меня как на преступника, я охотно выслушаю.
– И поэтому…
– Существует старая, избитая истина насчет битья в грудь. Наверное, я повел себя глупо. Не знаю. Но я так разозлился, как это бывало только в бытность мою служащим, когда я сталкивался с невероятной тупостью государственных чиновников. Тогда у меня сильно испортился характер, и мне так и не удалось восстановить мое обычное детское простодушие.
Да, сейчас в нем не проблескивало признаков детского простодушия. И тем не менее казалось, что старик действительно считает простодушие своей чертой характера. Никто на это ничего не сказал, и, тяжело вздохнув, Гэй продолжил:
– Если бы я знал, кто положил в бюро фотографию…
– Фотографию, – лениво вставил доктор Фелл, – надпись на которой была сделана две недели назад.
– Но я-то этого не знал! – воскликнул Гэй. – Наверняка в мой кабинет кто-то пробрался сразу после приезда, то есть после одиннадцати. И с недобрыми намерениями. Повторяю, если бы я знал, кто это, я бы с удовольствием его схватил. Я попытался бы нанести встречный удар. Но я не знал и не хотел строить догадки. Они могли оказаться неверными. Видите ли, во многих отношениях я более милосердный, чем настоящий убийца. Но больше всего мне было страшно интересно нанести ответный удар «неизвестному». Возможно, разумнее было избавиться и от этой фотографии, и от всех разорванных снимков. Но мне не хотелось оставлять злодея безнаказанным. Я не виновен. И я хотел, чтобы полиция обнаружила эти улики. Но поймите меня, джентльмены, я не хотел, чтобы она обнаружила их у меня в бюро!
– И вам не пришло в голову с самого начала рассказать нам всю правду?
– Нет, – совершенно искренне признался Гэй. – Именно это мне в голову и не пришло.
– Продолжайте.
Гэй склонил голову набок. На его изрезанном морщинами лице появилось выражение удовольствия, которого не было видно уже несколько часов.
– Признаю, я вел себя слишком эффектно. Номер с обезьяньим хвостом тоже был ошибочным. И я не уверен, что много выиграл, залив содержимое ящика тушью. Но мне хотелось привлечь к нему внимание. Поверьте, джентльмены, у меня и в мыслях не было сделать снимки в ящике неузнаваемыми. Я восхищаюсь – хотя волосы у меня от страха дыбом встают, – с каким искусством вы увязали все эти улики. Я просто поражен своего рода отстраненным интересом, созерцанием самого себя со стороны, тем, как вы сплели дело из ничего. Я был Пиквиком, слушающим сержанта Басфуза и слышащим, как мои же котлеты и томатный соус используются против меня. – Он помолчал. – Думаю, больше мне нечего сказать. Поймите, я не пытаюсь представить дело так, будто ко мне кто-то забрался. У меня в кабинете действительно кто-то побывал. У вас появилась ценная улика, хотя это произошло таким путем, о котором я искренне сожалею. У меня нет темных и ужасных тайн, связанных с прошлым миссис Кент. Вот моя история, хотите верьте, хотите нет. Но, между нами говоря, мне безразлично.
Хэдли и доктор Фелл переглянулись. Втянув шею в высокий воротник пальто, Гэй уставился на огонь.
– Теперь атмосфера не кажется вам такой враждебной, не так ли? – дружелюбно спросил доктор Фелл.
– Гм… Нет, сказать по правде, нет.
– Тогда позвольте задать вам пару вопросов, – улыбнулся доктор. Хэдли в это время озабоченно изучал свои записи. – Вы можете представить себе причину, по которой кто-то разорвал фотографии?
– К сожалению, нет. Это не должно было бросить тень подозрения на меня. Во всяком случае, мне так кажется.
– Гм… да. Легко ли было получить дубликат вашего ключа к ящику?
– Не думаю. Это довольно сложный и затейливый ключ. Но поскольку это сделано, значит, вполне возможно. Я не очень представляю, как это делается. Поскольку я читаю много детективной литературы, понимаю, что для слепка используется воск или мыло. Но если бы мне кто-то дал их и сказал: «Сделай запасной ключ», не думаю, что я сумел бы.
– Вы говорите, что слышали шаги – кто-то находился у вас в кабинете. Шаги были легкими или тяжелыми?
– Во всем этом деле, – после недолгих размышлений сказал Гэй, – я кажусь себе лишь старым и беспомощным «медиумом».
– Это не могла быть одна из ваших горничных?
– Почему? Они бы мне сказали.
– Ваши слуги давно у вас работают?
– Да, конечно. Они приехали со мной из Норфолка. Я… э-э-э… Да, я полностью им доверяю.
– Вы сказали, что в то время, когда миссис Кент приезжала в Англию, вы жили в Норфолке?
– Да, если я правильно установил даты.
– Гм-м. И все-таки, сэр Гайлс, попытайтесь просто предположить, кто бы мог все это проделать?
Не отводя взгляда от огня, Гэй покачал головой. Его губы скривились в странной улыбке.
– Это ваша работа. Признаю, дело касается и меня, но в другом отношении. Не могли бы вы ответить, честно и искренне, на один вопрос?
Осторожный Хэдли поторопился вмешаться, прежде чем доктор Фелл успел открыть рот:
– Это зависит от существа вопроса, сэр Гайлс. Что вы хотите знать?
