– Я снова п-предупреждаю вас! – вскрикнул главный судья, заикаясь от страха. – Мы должны исполнить свой долг, и мы его исполним. Лично вам никто не причинит вреда, однако подумайте: что, если история дойдет до вашего царственного отца?
– Тогда я дам вам знать, – отвечал принц.
Он взял с кафедры серебряный подсвечник. Так же величественно, как будто он открывал бал в Карлтон-Хаус, принц спустился с помоста и подошел к краю ринга.
– Лорд Гленарвон, – вежливо сказал он, – если вы можете идти, опираясь на свою спутницу, прошу вас обоих подойти сюда и встать за моей спиной.
Филип, с помощью Дженни, которая держала его за талию, двигался относительно хорошо. Когда он пролезал под канатами, то едва не упал – ему стало нехорошо. Усилием воли он заставил себя забыть о боли и выпрямился. Дженни стояла рядом. Перед ним возвышалась массивная спина принца, затянутая в зеленый сюртук.
Принц оглянулся через плечо.
– Фред! Шерри! – позвал он. – Охраняйте их слева. Хан-гер! Лейд! Зайдите справа.
Беззаботно, даже небрежно их стражи заняли свои места. Маленькая процессия двинулась вперед, обошла ринг и остановилась. Они оказались лицом к лицу с сэром Джоном Кот-терилом и его сыщиками – расстояние между ними составляло футов двадцать.
– В последний раз… – начал было Коттерил, но осекся.
– Сэр, – сказал принц так же любезно, как и ранее, – не обращайте внимания на мое, как вы выразились, высокое положение. Мы с друзьями уходим отсюда. Ни у меня, ни у лорда Гленарвона нет оружия. Против вашей полусотни будет только четверо. Но даже будь нас четверо против ста, сэр, даю вам слово, мы поступили бы так же. А сейчас остановите нас, если сможете. – И он величественно двинулся вперед; звезда ордена Подвязки блестела на зеленом сюртуке, шляпа с перьями была лихо надвинута на лоб. Принц так величественно вращал глазами, что их противники попятились.
В строю полицейских послышалось низкое рычание – как будто там стояла свора мастифов. Где-то слева блеснула рукоятка пистолета. В то же мгновение герцог Йоркский и улыбающийся мистер Шеридан, лишь слегка повернувшись, нацелили в них стволы четырех пистолетов.
Справа, ругаясь, к ним из строя выбежал человек, однако, встретившись со взглядом сэра Джона Лейда, он отвел глаза в сторону, пошевелил губами и медленно отступил.
Принц находился в трех шагах от сэра Джона Коттерила.
– Во имя короля!.. – вскричал главный судья.
– В сторону!
Еще полсекунды в воздухе держалось напряжение, потом оно отпустило. Главный судья дрогнул и упал на спину. Его жезл с золотым набалдашником со звоном покатился по полу. Хотя полицейские были вне себя от ярости, они тем не менее пропустили принца и его спутников. Даже сыщики, стоявшие снаружи, расступились, давая дорогу.
Если бы Филип не был ранен, сердце Дженнифер пело бы от радости. О, как ей хотелось, чтобы ранена была она, а не он! Но она гордилась тем, что находится здесь, и сердце ее возликовало, когда майор Хангер подмигнул ей справа, а герцог Йоркский подмигнул слева.
А впереди всех шагал принц Уэльский – самовлюбленный эгоист, пьяница, ненадежный человек и все же, поняла Дженнифер, первый джентльмен Европы!
Глава 19. «Нет оправдания ему»
– Мой любимый! – проворковала леди Джерси, слегка тронув струны арфы.
– Да, любовь моя? – рассеянно отозвался принц Уэльский, в свою очередь проводя смычком по струнам контрабаса, зажатого между коленями.
– Ты о чем-то задумался, Джордж. Неужели твои мысли так далеки от меня?
– Что?
Сцена была пасторальная и даже идиллическая. Окна музыкального салона в Карлтон-Хаус выходили в парк; из них можно было любоваться ровными газонами, статуями, деревьями.
Стены музыкального салона были оклеены серыми с серебром обоями, подхваченные кольцами шторы также были серебристо-серые. В простенке между двумя окнами, над камином, висело большое зеркало. Пол закрывал толстый узорчатый ковер. Прижавшись щекой к раме правого окна, можно было увидеть даже Букингемский дворец, в котором обитал старый король в те периоды, когда его состояние улучшалось и его не нужно было прятать в Виндзоре. Если же посмотреть из левого окна, можно было разглядеть статую короля Карла Первого на Чаринг-Кросс.
Его королевское высочество сидел у левого окна в кресле с высокой резной спинкой и рассеянно водил смычком по струнам. Леди Джерси, стройная, томная, темноволосая и темноглазая, пристально наблюдала за ним, сидя за арфой. По случаю жары она надела очень тонкое муслиновое платье в цветочек.
Было пять часов пополудни, но для апреля было невероятно жарко и темно. Ни дуновения ветерка, ни трепетания листьев на деревьях – только нервное напряжение.
– Какая ужасная жара! – вздохнула леди Джерси. – Я просто таю! Ах, хоть бы началась гроза! – Она томно закатила глаза. – Джордж, голубчик! О чем ты размышляешь?
– Ни о чем, – проворчал принц, задумчиво косясь на нее. – Я вспоминал одну песенку.
– Песенку?
– Не очень красивую. Однако она по-своему хороша. – Он снова задумчиво посмотрел на нее. – Мне она всегда нравилась. Вот послушай!
Его королевское высочество был превосходным исполнителем. Он наклонился вперед и заиграл.
В наши дни контрабас нечасто выступает соло, особенно если речь идет о легкой и сентиментальной песенке о любви. Он ревет, как слон, и у него мало нежных ладов. И все же, когда серебристо-серую комнату заполнили мелодичные звуки, в них слышалась даже некая веселость.
Вначале леди Джерси показалось, будто мелодия ей незнакома – она не произвела на нее большого впечатления. Вдруг она вспомнила три строчки и резко выпрямилась.
Останься ты со мною, Красотка с Ричмонд-Хилл! Не нужно мне короны…
Принц играл, приоткрыв рот, и взгляд у него сделался застывшим – он рассеянно и мечтательно смотрел в потолок. «Красотка с Ричмонд-Хилл» могла означать только одно…
Леди Джерси с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть.
Она, конечно, понимала, что вскоре ее сменит другая любовница, и в душе своей не слишком переживала. Она достаточно пользовалась любовью избранных и знала, что следующая пассия не заставит себя ждать. Но ее привело в ярость упоминание о ненавистной сопернице, которую она полагала навсегда забытой. Леди Джерси откровенно не понимала, что мужчины находили в Марии Фитцхерберт, и была не одинока в своем недоумении.
– Джордж!
– Черт меня побери, что на этот раз?
– Ты думаешь не о… не о той ужасной Фитцхерберт?
– А если и о ней, то что? – Принц упрямо тряхнул многочисленными подбородками.
– Ты ведь женат! – вскричала леди Джерси. – Женат на Каролине Брауншвейгской!
– Черт меня побери, сначала я женился на Марии!
