В начале шестого, перед самым рассветом, Филип постучался в дверь дома мистера Сэмюэля Хордера, что за «Львом и ягненком». Если не считать потайного хода, жилище мистера Хордера не сообщалось с пивной. Вчера, когда Филип и Дженни проходили через «Льва и ягненка», пивная показалась им довольно грязным заведением с боксерским рингом в задней комнате.
Филип постучал в наружную, отполированную дверь. Потом постучал еще и еще. Услышав шевеление за дверью, он громко заявил, что прилетел на голубиных крыльях. Потом пропел то же самое, выговаривая слова на современный лад.
Изнутри откинули засов и цепочку, и на пороге показался Сэмюэль Хордер в длинном ночном колпаке с кистями и шерстяной ночной фуфайке. И лишь после того, как мистер Хордер запер за своим гостем дверь, светя себе тонкой свечой на блюдечке, он устремил на Филипа злобный взгляд острых птичьих глазок.
– Вы сильно запоздали, милорд.
– Верно, но я ведь здесь. Или вы полагали, что я нарушу свое слово?
– Нет, – отвечал мистер Хордер, помолчав. – Я вам верил. – Он зажег другую тонкую свечку в жестяной подставке. – Пойдемте наверх, в тайник. Завтра можете спать допоздна, а после у нас много дел.
– Прежде чем я засну, сэр, я должен отправить два письма. Есть у вас перо, чернила и бумага?
– Вы найдете их в тайнике, – отвечал мистер Хордер. – А теперь – наверх!
Они прошли четыре лестничных марша, устланных красным турецким ковром, который удерживали на ступенях тяжелые медные стержни. Споткнувшись па полпути, Филип понял, насколько он устал. Голова у него кружилась, крошечный огонек свечи казался окруженным огромным ореолом.
Однако вскоре они оказались наверху. Чтобы попасть в тайник, надо было очень сильно нажать на головку гвоздя, на котором будто бы должна была висеть картина, – ряд таких гвоздей был вбит по верхнему краю деревянных панелей. В сторону отъехала тяжелая каменная дверь; изнутри она была обита войлоком, чтобы не пропускать звук. Филип скользнул в тайник, задвинул за собой дверь и устало прислонился к ней спиной.
За двумя пыльными окнами брезжил рассвет, но солнечные лучи почти не проникали внутрь. Интересно, смутно подумалось ему, по какой странной прихоти Сэмюэль Хордер так пышно обставил это тайное убежище? Если не считать убогих рисунков карандашом и акварелью, развешанных по стенам, сюжеты которых были откровенно непристойны, комната вполне могла бы служить спальней в самом дворце Карл-тон-Хаус.
За камином в простенке стояла кровать, на которой спала Дженни. Он слышал, как тихо она дышит во сне. Его затопила огромная волна нежности и благодарности, однако Филип не спешил подойти к ней.
Он сел за конторку стиля шератон, стоявшую слева, и, посветив свечой, обнаружил все писчие материалы, которые обещал мистер Хордер. Одно письмо он написал мистеру Ричарду Бринсли Шеридану, на адрес театра «Ройял» – «Дру-ри-Лейн». Другое было предназначено верховному судье, старому лорду Мансфилду, в его особняк – кажется, Кенвуд, Хампстед. Когда он запечатывал письма, расплавленный воск показался ему красным, как кровь. Поскольку у него не было печатки с гербом – звезда и сокол, – он запечатал оба письма простой печатью, лежавшей на конторке.
Наконец он вынул из кармана квадратную винную бутылку. Нацарапав на листке бумаги: «Не трогать!», он надел листок на горлышко и оставил там же.
Сквозь грязные стекла пробивался серый рассвет – впрочем, из окон ничего не было видно.
Филип с трудом поднялся на ноги, задул свечу и подошел к кровати, на которой лежала Дженнифер.
Она лежала на боку, улыбаясь во сне. Покрывало было натянуто почти до голых плеч.
Он перевел взгляд на стену над нею. Какой-то забытый преступник, который прятался здесь от служителей закона, нацарапал над изголовьем слова, простота которых годилась для всех времен.
Мой дружочек сладко спит, Сон его Господь хранит.
Филип снова опустил взгляд на Дженни. Поскольку он очень устал и измучился, к горлу подступил тяжелый ком, а глаза наполнились слезами. Он нежно протянул руку и поправил упавший на щеку локон.
Он снова огляделся в полутемной комнатке. Их одежду из двух саквояжей, аккуратно сложенных в углу, Дженни успела развесить в шкафах и разложить по комодам, словно думала, что они навсегда поселились в этом воровском притоне.
Поскольку места для сна, кроме кровати, не было, Филип, не желая будить ее, растянулся на турецком ковре у кровати, перекатился на бок и тут же заснул.
Снов он не видел. Кошмары его не мучили. Он не вспоминал ни о чем не сделанном. В тишине протекли час, день, а может, и век. Вдруг кто-то нежно потянул его за рукав.
– Фил! Фил!
Он проснулся не сразу. Однако глаза у него были ясные. Оказалось, он каким-то загадочным образом очутился в кровати, только без сюртука и сапог, накрытый покрывалом. Дженнифер, уже одетая, склонилась над ним.
– Фил! Сейчас половина третьего дня. Вставай, а то опоздаешь!
Глава 16. «От ведьмы и голодного гоблина… »
Филип приподнялся на локтях:
– Как… как я сюда попал?
– Я проснулась часов в семь утра и увидела, что ты лежишь на полу. Я не сумела поднять тебя. Кажется, ты принял меня за… ну, ту женщину и отталкивал меня.
Хотя Дженнифер строптиво вскинула голову, Филип понял, что она совершенно не злится.
– Я разбудила мистера Хордера, – продолжала она. – Он, разумеется, был недоволен. Но двое его подручных перенесли тебя на кровать, и ты смог поспать с удобством.
Филип медленно огляделся. Хотя два окна были по-прежнему грязными и почти не пропускали света, он увидел мягкие стулья с гнутыми спинками, зеркало в золоченой раме над комодом. Чужеродной казалась здесь только мазня на стенах. Рядом с зеркалом висела картинка, изображавшая повешенного, под виселицей красовалась подпись: «Я». Над столом – он не заметил этого раньше – виднелся рисунок, на котором восторженный счастливец, очевидно, сорил деньгами в тропическом раю.
– Дженни, – сказал он с отвращением, – эта комната…
– Комната? Она мне очень нравится! – возразила девушка, удивленно раскрывая глаза. – Фил, – добавила она, склоняясь над ним, – ты меня любишь?
Разговоры подобного рода могут длиться часами. Наконец, Дженнифер, пылая, отпрянула от него.
– Милый, – сказала она, – не стоит говорить о таких пустяках, но…
– Что?
– Твои бакенбарды… Они просто ужасны!
– Да, кажется, я слегка их запустил.
– Твой бритвенный прибор на комоде. Там есть также кувшин с горячей водой, умывальный таз и полотенце.
– А как насчет ванны?
– Никак. Я уже пробовала. – Она криво улыбнулась. – Даже мистер Хордер считает ванны антисанитарными. Но вон там стоит большое ведро с горячей водой и еще одно, в которое ты можешь встать и окатиться. Пожалуйста, поторопись, а я схожу и принесу тебе поесть.
