Все еще здесь!
Филип быстро обежал вокруг кровати. Под ногой скрипнула половица. Он застыл, прислушиваясь. Потом медленно двинулся вперед. Поставив фонарь на стол, чтобы свет падал и на бутыль, и на стакан, он стал рассматривать их.
– Вчера ночью, – сказал он себе, – после того как я успокоил Молли, а сам пришел в ярость, я видел и бутылку, и стакан. Чтобы показать, что я спокоен, хотя это было вовсе не так, я налил себе стакан вина. Мало того что это оказалась приторно-сладкая мадера, вкус у нее был какой-то тошнотворный. Я отпил совсем немного, меньше трети стакана, а остаток вылил на ковер.
Филип посмотрел вниз. Пятно было на месте.
А потом? Он живо вспомнил: вот Молли, живая и теплая. Он извинился за невежливость и налил вина в тот же стакан для Молли. И снова он увидел ее лицо – карие глаза светятся благодарностью; она пьет вино; он забирает пустой стакан и ставит на то место, где он стоит сейчас. А было это примерно в…
Бамм! – тяжело пробили часы на конюшне. От неожиданности Филип вздрогнул и весь покрылся испариной; тут же прозвучал второй удар. Два часа ночи.
Да! Все произошло примерно тогда же.
Но сегодня он не в таком полубезумном состоянии, как вчера. Он трезв, он способен рассуждать здраво.
Филип нагнулся и осторожно понюхал вино. Поднес бутылку к губам, попробовал несколько капель. Осторожно поставил бутылку на стол. Утренние подозрения оправдались.
Но если так, значит…
Прижав руки ко лбу, вдыхая застарелый запах духов, Филип вспоминал все, что разыгралось здесь вчера. Призвав на помощь дедукцию и воспоминания о другой жизни, он вдруг понял, как все было на самом деле, – его точно громом поразило!
– О боже! – тихо сказал он, словно молясь.
Краем глаза он заметил какое-то движение. Скрипнула половица. Филип круто повернулся.
На пороге спальни, злорадно улыбаясь, с зажженной свечой в руке стояла леди Олдхем.
Глава 15. «И все, что сердцу мило…»
– Итак, молодой человек, – загудела она, хотя не слишком громко, – на сей раз не миновать вам виселицы!
Филип только улыбнулся – его улыбка не сулила ничего хорошего.
Седые волосы леди Олдхем были накручены на папильотки. Черный пеньюар, небрежно накинутый на ночную рубашку, подчеркивал ее нездоровую полноту. Старуха двинулась вперед, скрипя тапочками. Она остановилась в изножье кровати и подняла свечу повыше.
– В доме спят три констебля, – сообщила она, – так как завтра состоится коронерское дознание. Стоит мне крикнуть…
– Вы не крикнете.
– Да? Это почему же?
– Грубо говоря, мадам, потому, что я всегда могу подкупить вас. Кстати, недавно я познакомился с одним очаровательным джентльменом. Кажется, он способен уладить любое дело. Пять тысяч фунтов, обещанные вам за то, что вы запретите Дженни выйти за молодого Торнтона, вчера после обеда положены на ваш счет в банке Гроллера. Можете снять их, когда захотите.
– Вот так-так! – пробормотала леди Олдхем, прикусывая губу. – Я не держу на вас зла, мальчик мой! Вы меня понимаете?
Филип жестом остановил ее. Высоко поднятый воротник плаща закрывал его лицо. Но леди Олдхем видела его глаза, и ей не понравилось их выражение.
– Послушайте моего совета! – сказал он. – Вы стремитесь к высокому положению в свете. Убедитесь, что поставили денежки на нужную лошадку.
– Уф! Чего ради вы мне это говорите?
– Сейчас я безоговорочно могу доказать свою невиновность. Завтра, если удастся вырваться еще из одной ловушки, куда я угодил по собственной глупости, я собираюсь представить мои доказательства верховному судье. И более того, – он кивнул в сторону кровати, – сегодня утром я в вашем присутствии дал слово отомстить за убийство девушки. Я добьюсь, чтобы убийцу повесили. И не думайте, будто мне неизвестно, кто убил ее!
Леди Олдхем, поставив свечу, тоже взглянула на кровать и вздрогнула. Полуобернувшись, Филип взял со стола бутылку и стал озираться, ища пробку. Он увидел ее на подоконнике, между шторами. Заткнув квадратную бутылку, он откинул полу плаща и сунул ее в задний карман сюртука. Потом снова закутался в плащ.
Леди Олдхем наблюдала за ним.
– Но что же вы здесь делаете?! – спросила она, не в силах преодолеть любопытство. – И зачем вам понадобилась эта бутылка?
– Скажем, мне нужно взбодриться. А пока, мадам, раз уж я использую подкуп как орудие против вас…
– А меня ты можешь подкупить, милый Филип? – послышался холодный голос Хлорис, которая стояла на пороге в спальню и тоже со свечой в руке.
Песочно-желтые кудряшки Хлорис, не присыпанные пудрой, болтались по плечам, облаченным в тот же халат – розовый, стеганый, расшитый многочисленными разноцветными ленточками, в котором он узрел ее в доме леди Олдхем. Сейчас она плотно запахнулась в него.
– Филип! – продолжала она укоризненно, лениво улыбаясь. – Неужели ты воображаешь, что можно вот так ходить и разговаривать, не разбудив меня? Ведь я чутко сплю! Или ты решил, что я… закричу и выдам тебя констеблям?
Фыркнув, она направилась к нему – босиком.
– Как ты и сказал, нам нужно поговорить, – продолжала она. – Пойдем со мной в Серую комнату, я туда переселилась, и поговорим.
– Спасибо, Хлорис. Но в Лондоне у меня есть другая, с кем я предпочитаю… разговаривать.
Хлорис остановилась и устало прикрыла глаза.
– Милая Эмма! – обратилась она к леди Олдхем. – Прошу вас, возвращайтесь в постель. Позвольте мне перекинуться словом с моим бедным мужем.
– Но, лопни моя печенка… – необдуманно загудела леди Олдхем.
– Идите.
Леди Олдхем бросила нерешительный взгляд на Филипа, однако, уже повернувшись к дверям, бросила Хлорис через плечо:
– Если вас разбудили, у вас было время хотя бы для того, чтобы накрасить губы. Я старая женщина. Пойду вздремну.
Филип, переводивший взгляд с леди Олдхем на перерезанный шнур, молча смотрел старухе вслед. Хлорис кошкой скользнула к изножью кровати и хладнокровно уселась с краю, лицом к Филипу. Накрытый простыней труп Молли лежал у нее за спиной. Потом она подняла свечу, посветила на Филипа и снова рассмеялась.
– Муж мой, ты не брился со вчерашнего дня, – сказала она насмешливо и нахмурилась в притворном отвращении. – Фу! Небритые щеки, при данных обстоятельствах, свидетельствуют о плохих манерах и очень мне не нравятся.
– При каких обстоятельствах?
Хлорис метнула на него быстрый взгляд. Она лениво скрестила ноги, держа свечу сбоку, чтобы ему было лучше видно. Что-то в его взгляде заставило ее вздрогнуть, но она тут же бросилась в наступление.
– Да! – воскликнула Хлорис. – Ты считаешь меня бессердечной, потому что я сижу рядом с телом мертвой девки? Почему? Бог свидетель, я не имею отношения к ее смерти!
