Доктор Фелл ткнул в воздух мундштуком трубки.
— Предположим теперь, кто-то уверен, что Фэй Сетон находится в верхней спальне, рядом с холлом. Предположим, что этот кто-то наблюдает за домом, чтобы еще раз в этом убедиться. Он прячется за деревьями возле дома, смотрит на окна второго этажа, не закрытые гардинами, и незадолго до полуночи видит, в окне… кого же? Он видит Фэй Сетон, которая прохаживается по комнате, к тому же — в халате. Вашей сестры Марион он не видит: она сидит в кресле около ночного столика в другом конце спальни. Ее не видно и с торца дома, так как там окна занавешены. Зато Фэй Сетон видна отлично… Предположим также, что в полуночный час кто-то пробирается в темную спальню, полный решимости совершить преступление, неординарное по замыслу и артистичное по исполнению. Он подходит к кровати со спящей женщиной и улавливает слабый аромат духов, всегда сопровождающий Фэй Сетон. Он, конечно, не может знать, что Фэй подарила флакончик своих духов Марион Хеммонд и что духи стоят на ночном столике. Этого он не знает и лишь вдыхает знакомый запах. Имеются ли у вас сомнения по поводу сказанного?
С первых же слов Майлз понял ход мыслей доктора Фелла, теперь же картина совсем прояснилась.
— Да! — с горячностью воскликнул доктор Фелл. — Гарри Брук, он же Стивен Куртис, планировал хитроумное убийство, но получилась осечка — вместо намеченной жертвы пострадала другая женщина.
Никто не проронил ни звука.
— Однако!.. — Возглас доктора Фелла сопровождался широким взмахом руки, задевшей кофейную чашку, кофе выплеснулся на скатерть, но никто не обратил на это внимания. — Однако я снова последую своей достойной сожаления привычке: предварю реальные события своей гипотезой. Вчера ночью, после того как прозвучал выстрел, признаюсь, я был несколько сбит с толку. Картина убийства Говарда Брука в целом была уже ясна: я полагал, что это сделал Гарри; я полагал, что Фэй Сетон взяла портфель вместе с его злополучным плащом и прячет вещи у себя. Я даже пытался вызвать ее на откровенность, намекнув на подводное плавание. И тем не менее я не мог связать одно дело с другим, не мог объяснить загадочное нападение на Марион Хеммонд. Даже инцидент, происшедший утром, не открыл мне глаза. Я говорю о своей первой встрече с мистером Стивеном Куртисом. Он вернулся из Лондона и вошел в комнату, как мне показалось, бодро и весело, элегантный, даже щеголеватый, вошел в тот момент, когда вы, — доктор Фелл снова строго посмотрел на Майлза, — говорили по телефону с мисс Морелл, помните?
— Да, — сказал Майлз.
— Я помню этот разговор, — вставила Барбара, — но…
— Что касается меня, — голос доктора Фелла набирал силу, — я вошел вслед за ним с чашкой чаю на подносе. — Брови доктора Фелла почти сошлись на переносице. — Ваши слова, адресованные мисс Морелл и услышанные Куртисом, были… кхм!.. звучали, помнится, так: «Ночью случилось нечто страшное. То, что произошло в комнате моей сестры, выше человеческого понимания». Вы прервали разговор, когда появился Стивен Куртис. Вы принялись его утешать и успокаивать. Все в порядке, сказали вы, Марион чуть не отдала Богу душу, но сейчас вне опасности. Это вы тоже помните?
Совершенно отчетливо Майлз видел перед собой Стива в его безупречном сером костюме, со свернутым зонтиком под мышкой, видел, как бледнеет его лицо.
— Лица его я видеть не мог, — словно прочитал мысли Майлза доктор Фелл, — но услышал, как на пару октав повысился его голос, когда этот джентльмен произнес: «Марион?..» И каким тоном!.. Сэр, если бы мои мозги тем утром работали более интенсивно, чего, увы, не случилось, одно это слово ответило бы на все вопросы. Куртис был буквально потрясен. Но чем он был потрясен? Помните? Он услышал от вас, что произошло нечто ужасное в комнате вашей сестры… Представьте себе — я возвращаюсь домой и слышу, как кто-то говорит по телефону, что нечто ужасное приключилось в комнате моей жены. Моя первая мысль — мысль о жене: что с ней? И вдруг, представьте, я страшно удивляюсь, когда слышу, что несчастье случилось именно с моей женой, а не, скажем, с моей тетушкой Мартой Хекни Уик! Итак, Куртис потерял над собой контроль. К сожалению, тогда я этого не заметил… А помните, что он сделал потом? В неописуемой ярости разбил свой зонт о край стола. Стивен Куртис был или хотел казаться человеком невозмутимым. Но Гарри Брук именно так бил в гневе ракеткой по мячику. Это был Гарри Брук, не получивший того, что хотел.
Майлз Хеммонд мысленно сравнивал знакомую физиономию Стива с воображаемым портретом Гарри. Белокурые волосы — да, но лысина! Профессор Риго сказал, что бывает облысение на нервной почве. Поэтому-то Стив и выглядел старше своих лет. Ему можно было дать все сорок, но они никогда не спрашивали его о возрасте. Они — это он, Майлз, и его сестра Марион.
Майлза вернул к действительности голос доктора Фелла.
— Этот джентльмен, — жестко продолжал доктор Фелл, — увидел, что его план провалился. Фэй Сетон осталась жива и находится тут, в доме. И невольно вы его огорошили еще раз. Вы сказали, что профессор Риго, то есть второй человек, хорошо знающий Гарри Брука, тоже находится в Грейвуде и в данный момент спит наверху, в его, Гарри-Стива, собственной комнате. Ему оставалось только бежать в библиотеку и зарыться в какую-нибудь кучу книг. Беды обрушивались на Куртиса одна за другой. Он пытался убить Фэй, а чуть не убил Марион Хеммонд. После этой неудачи…
— Доктор Фелл! — робко проговорила Барбара.
— А? Что такое? — недовольно отозвался доктор Фелл, прерывая цепь своих умозаключений. — Мисс Морелл! В чем дело?
— Простите, что я вас прерываю… — Барбара нервно поглаживала пальцем сложенную салфетку. — Я — посторонний человек во всей этой истории, мне только хотелось по мере сил помочь Фэй, да и то не вышло. Но пожалуйста, — ее серые глаза просили и умоляли, — пожалуйста, до того как Майлз и все остальные умрут от нетерпения, скажите нам, как удалось этому человеку так сильно испугать Марион?
— Хм! — буркнул доктор Фелл.
— Гарри Брук, — заметила Барбара, — хитер и опасен, но не умен и не образован. Как он мог додуматься до того, что вы называете «артистически исполненным преступлением»?
— Мадемуазель, — произнес профессор Риго торжественно и скорбно, как, вероятно, говорил Наполеон на острове Святой Елены, — он додумался до этого с моей помощью. Я рассказал ему похожий эпизод из жизни Калиостро.
— Понятно, — сказала Барбара.
— Мадемуазель, — встрепенулся профессор Риго, ударив по столу ладонью, — будьте любезны, не судите так легко о вещах, в которых вы мало разбираетесь. Объясните, пожалуйста, — тут ладонь профессора Риго шумно забарабанила по столу, — что же вам понятно, если существуют вещи, которые вообще понять невозможно?
— Извините, — робко покосилась Барбара на окружающих, — я только хотела сказать, что не слышала, чтобы вы просвещали Гарри Брука в области криминалистики и черной магии…
— При чем тут черная магия? — оборвал ее Майлз. — До вашего, доктор Фелл, прихода наш друг Риго наговорил тут кучу забавных вещей. Сказал, например, что Марион испугалась чего-то такого, что «слышала и уловила», но не видела. Это же чушь, такого не может быть!
