Луч солнца упал налицо, и Майлз внезапно проснулся, не переставая цепляться за ручки кресла. Он сидел в кресле возле камина в нижнем холле. Еще не совсем очнувшись, он ждал, что вот-вот из библиотеки, находившейся рядом, за дверью, выйдут Фэй и покойная Памела Хойт.
Но кошмар не имел продолжения, Майлз сидел в уютном холле перед картиной Леонардо, ощущая тепло летнего солнца, а рядом упрямо трезвонил телефон. За секунду-другую звонок привел его в чувство, воскресив события прошедшей ночи.
Марион была вне опасности, пришла в себя, и доктор Гарвич сказал, что самое плохое уже позади. Да. Доктор Фелл отдыхал наверху в его, Майлза, спальне, а профессор Риго спал в комнате Стива Куртиса, ибо пока это были единственные жилые помещения в Грейвуде. Поэтому Майлзу больше ничего не оставалось, как провести ночь в вольтеровском кресле.
Дом, казалось, успокоился, утихомирился и наполнился утренней свежестью. Судя по солнцу, время близилось к полудню. Телефон продолжал звонить, и Майлз, добравшись до аппарата на столике у окна, взял трубку.
— Могу я поговорить с мистером Майлзом Хеммондом? — спросил женский голос. — Я — Барбара Морелл.
Майлз вмиг забыл о сне.
— Слушаю вас, — ответил он. — Вы, как я уже заметил, читаете мысли на расстоянии.
— Не совсем вас понимаю.
Майлз уселся под окном на пол, прислонившись спиной к стене, приняв позу, не вполне подходящую для джентльмена, но позволявшую, глядя на аппарат, который теперь находился на одном уровне с его головой, думать, что смотришь в глаза собеседника и можешь говорить обо всем откровенно.
— Если бы вы мне не позвонили, — продолжал он, — я непременно сам связался бы с вами по телефону.
— О! А для чего?
Ему почему-то доставляло удовольствие слышать ее голос. Эта Барбара Морелл казалась на редкость бесхитростным существом: даже в ее довольно рискованной проделке с членами «Клуба убийств» было что-то от детской шалости.
— Здесь у меня находится доктор Фелл… Нет-нет, он на вас не сердится! Он даже не вспоминает о клубе! Вчера вечером он пытался кое-что выудить у Фэй Сетон, но безуспешно. Он говорит, что вы — наша последняя надежда и если вы нам не поможете, все пропало.
— Я не совсем понимаю, — послышался нерешительный голос Барбары, — вы выражаетесь слишком туманно.
— Видите ли… Послушайте! Могу я вас сегодня увидеть, вы будете днем в городе?
Пауза.
— Думаю, да.
— Сегодня — воскресенье. Кажется, — он лихорадочно рылся в памяти, — кажется, ближайший поезд в час тридцать. Я буду в дороге часа два. Где я смогу вас найти?
Барбара молча размышляла.
— Я могла бы встретить вас на вокзале Ватерлоо. А потом можно где-нибудь посидеть за чашечкой чаю.
— Прекрасно! — Переживания прошлой ночи вновь нахлынули на него. — Я могу вам сейчас сказать лишь, что сегодня ночью здесь случилось нечто страшное. То, что произошло с моей сестрой, выше человеческого понимания. Если бы только нам удалось найти объяснение…
Майлз поднял глаза.
Из коридора в холл вошел Стивен Куртис, как всегда, невозмутимый и элегантный — в соломенной шляпе, летнем сером костюме и с зонтиком под мышкой, — вошел и, услышав последние слова Майлза, замер на месте.
Майлз страшился предстоящего разговора со Стивом о непонятном недомогании Марион. Конечно, все хорошо, она не умрет, но… Он быстро прервал разговор по телефону.
— Извините, Барбара, я должен закончить. Мы скоро увидимся. — И повесил трубку.
Стивен, на лице которого появилось легкое беспокойство, стоял и смотрел на своего будущего шурина, сидящего на полу, небритого, взлохмаченного, полуодетого.
— Послушай, дружище…
— Все в порядке! — перебил его Майлз, вскакивая на ноги. — Марион чуть не отдала Богу душу, но сейчас дело идет на поправку. Доктор Гарвич говорит…
— Марион? — воскликнул Стив и изменился в лице. — Что стряслось? Что случилось?
— Кто-то забрался ночью в ее комнату и испугал почти до смерти, но дня через два-три она опять расцветет, как роза, ты не пугайся.
Несколько секунд оба молча глядели друг на друга; наконец Стивен, этот выдержанный, бесстрастный человек, прикусил зубами деревянную ручку своего зонтика, а потом, размахнувшись, в сердцах ударил им по краю стоявшего у окна стола.
От удара металлический остов зонтика погнулся, искореженные спицы растопырили черную материю, и этот нелепый, теперь ни на что не годный предмет стал похож на подбитую птицу и почему-то внушал жалость.
— Наверное, эта проклятая библиотекарша?.. — спросил Стив, почти успокоившись.
— Почему ты так говоришь?
— Не знаю, я еще вчера на вокзале предчувствовал недоброе, хотел предупредить вас обоих. Есть люди, которые всюду приносят несчастье, где бы они ни появились. — На висках у него пульсировали голубые жилки. — Марион!
— Стив, ей спас жизнь человек по имени Риго, я не помню, говорил ли я тебе о нем. Ты его не буди, он хлопотал всю ночь, а теперь спит в твоей комнате.
Стивен повернулся к нему спиной, шагнул к этажерке, на которой стояло множество фотографий в рамках, и оперся обеими руками на среднюю полку с книгами. Когда минуту спустя он снова обернулся, Майлз заметил у него на глазах слезы и невольно растрогался.
Устыдившись своих чувств, оба стали говорить обо всем, что приходило в голову.
— Ты… хм… только что приехал? — спросил Майлз.
— Да. Успел на поезд в девять тридцать.
— Много народу?
— Довольно много. А где она сейчас?
— Наверху. Спит.
— Мне можно к ней?
— Думаю, да. Я же тебе сказал — все в порядке! Только иди тихо, гости еще в постели.
Однако уже не все гости были в постели. Когда Стивен обернулся к двери в коридор, на пороге появилась величественная фигура доктора Фелла; он нес на подносе чашку чаю, но, кажется, меньше всего заботился о том, как бы чай не расплескать.
Можно было думать, что Стива Куртиса заинтригует присутствие в доме незваного гостя, как, скажем, присутствие за завтраком нового члена семьи. Однако он почти не обратил внимания на доктора Фелла, появление которого лишь напомнило ему, что пора снять шляпу. В дверях Стивен оглянулся, его рыжие усы шевелились, но слова застревали в горле. Наконец, пригладив рукой редкие волосы, он с трудом, но твердо произнес:
— Ты во всем виноват со своим проклятым «Клубом убийств»! — И вышел.
Доктор Фелл, мрачно хмыкнув, продолжал медленно продвигаться вперед с подносом.
— Добрый день! — проговорил он несколько смущенно. — Это был…
— Да, Стив Куртис.
— Я… вот! Приготовил вам чай, — сказал доктор Фелл, протягивая Майлзу поднос. — Я заварил его по всем правилам, — извиняющимся тоном добавил он, — но потом меня увлекла одна мысль, и только через полчаса я добавил молоко. Боюсь, что все уже остыло.
