– Я голодная! – послушно запищала Цири, немного
побледнев. Корчмарь остановился, дружелюбно взглянул на нее, потом повернулся к
пирующим.
– Можно ей дать, господа?
– Прочь! – невнятно рявкнул Скомлик, краснея и
брызгая яичницей. – Прочь от нее, вертельщик засратый, не то я тебе ноги
повыкручиваю! Нельзя! А ты сиди тихо, шалава, тихо…
– Эй-эй, Скомлик, чегой-то ты, одурел вконец или
как? – бросил Веркта, с трудом проглатывая покрытый луком хлеб. –
Гляньте, парни, жадюга, сам жрет за чужие деньги, а девке жалеет. Дай ей миску,
хозяин. Я плачу, и я решаю, кому дать, кому нет. А ежели кому-то это не
ндравится, могет сразу получить по щетине.
Скомлик покраснел еще сильнее, но смолчал.
– Чтой-то мне ишшо вспомнилося, – добавил
Веркта. – Надыть Крыса накормить, чтоб копыта в пути не откинул, не то
барон с нас шкуру спустит, верь мне. Девка его покормит. Эй, хозяин! Навали
жратвы какой для них! А ты, Скомлик, чево там бурчишь? Чево тебе не ндравится?
– Следить за ней надыть, – ловчий головой указал
на Цири, – потому как энто кака-то странная пташка. Ежели б то была
обнаковенная девка, Нильфгаард бы за ней не гонялси, префект награды бы не
посулил.
– Обнаковенная – не обнаковенная, – хохотнул толстяк
с чубом, – сразу видать будет, как ей промеж ног глянуть! Как вы на это,
парни? Заберем на сеновал на минутку?
– И не вздумай трогать, – буркнул Скомлик. –
Не позволю!
– Эва! Будем тебя спрашивать!
– Моя добыча и мое дело, чтоб ее целой довезти! Префект
из Амарильо…
– Наклали мы на твово префекта. За наши деньги пил, а
нам потрахаться пожалел? Эй, Скомлик, не будь сквалыгой! И голова у тебя не
упадет, и выгода тебя не обойдет! Целой довезешь. Девка – не рыбий пузырь, от
тисканья не пукнет!
Нисары заржали. Спутник Скомлика поддержал их. Цири
затряслась, побледнела, подняла голову. Кайлей усмехался.
– Поняла уже? – прошипел он, еле шевеля
губами. – Как напьются, возьмутся за тебя. Изувечат. Мы едем в одной
телеге. Говори, что я велю. Получится у меня – получится и у тебя.
– Еда готова! – крикнул корчмарь. У него не было
нильфгаардского акцента. – Подойди, мазелька!
– Нож, – шепнула Цири, принимая у него
миску. – Нож. Быстро.
– Ежели мало, получай еще! – неестественно
воскликнул корчмарь, косясь в сторону пирующих и добавляя в миску каши. –
Отойди, прошу тебя.
– Нож.
– Жаль мне тебя, дочка, но не могу. Пойми ты. Отойди…
– Из корчмы, – повторила она дрожащим голосом
слова Кайлея, – никто не выйдет живым. Нож. Быстро. А когда начнется,
беги…
– Держи миску, неряха! – крикнул корчмарь,
поворачиваясь так, чтобы заслонить собой Цири. Он был бледен и дробно лязгал
зубами. – Ближе к сковороде!
Она почувствовала холодное прикосновение кухонного ножа,
который он сунул ей за пояс, заслонив ручку курточкой.
– Прекрасно, – прошипел Кайлей. – Сядь так,
чтобы меня заслонить. Поставь миску мне на колени. В левую руку возьми ложку, в
правую – нож. И пили вожжу. Не тут, дура. Под локтем, на столбе. Осторожнее,
глядят.
Цири почувствовала, как пересохло горло. Наклонила голову
чуть не к самой миске.
– Корми меня и ешь сама. – Зеленые глаза
всматривались в нее из-под прищуренных век, гипнотизировали. – И пили,
пили. Смелее, малек. Получится у меня – получится и у тебя…
«Верно, – подумала Цири, трудясь над веревкой. Нож
вонял железом и луком, острие было неровным, видимо, много раз точили. –
Он прав. Разве я знаю, куда меня везут эти подлецы? Разве я знаю, что надо от
меня их нильфгаардскому префекту? Может, и меня ждет колесо, растяжки и клещи,
раскаленное железо… Я не дам отвести себя как овцу на бойню. Уж лучше
рискнуть…»
С грохотом вылетело окно, вместе с рамой и кинутым снаружи
пнем для рубки поленьев, все свалилось на стол, чиня опустошение среди мисок и
кувшинов. Вслед за пнем на стол прыгнула светловолосая коротко подстриженная
девушка в красной курточке и высоких блестящих сапогах выше колен. Упав на
колени, она тут же взмахнула мечом. Один из нисаров, самый медлительный, не
успевший отскочить, рухнул на спину вместе с лавкой, исходя кровью из рассеченного
горла. Девушка ловко спрыгнула со стола, уступив место влетевшему в окно
пареньку в коротком вышитом полукожушке.
– Кры-ы-ысы! – рявкнул Веркта, возясь с мечом,
запутавшимся в поясе.
Чубатый толстяк выхватил оружие, прыгнул к ползающей по полу
девушке, замахнулся, но та, поднявшись на колени, ловко парировала удар,
отползла, а парень в кожушке, прыгнувший вслед за ней, с размаху ткнул нисара в
висок. Толстяк повалился на пол, мгновенно обмякнув, как вывернутый тюфяк.
Двери корчмы распахнулись под ударом ноги, в помещение
ворвались двое Крыс. На первом, высоком и чернявом, был усеянный шишками
кафтан, на лбу – пурпурная повязка. Этот двумя быстрыми ударами меча откинул
двух ловчих в противоположные углы, схватился с Верктой.
Второй, коренастый и светловолосый, широким ударом
располосовал Ремиза, шурина Скомлика. Оставшиеся кинулись в бегство,
направляясь к кухонным дверям. Но Крысы уже врывались и туда – из задней
комнаты вдруг выскочила темноволосая девушка в сказочно красивой одежде.
Быстрым тычком пропорола насквозь одного из ловчих, мельницей отогнала другого
и тут же зарубила корчмаря, прежде чем тот успел крикнуть, кто он такой.
Помещение заполнил рев и звон мечей. Цири спряталась за
столбом.
– Мистле! – Кайлей, разорвав надпиленную веревку,
силился освободиться от ремня, все еще державшего ему шею у столба. –
Гиселер! Рееф! Ко мне!
Однако Крысы были заняты дракой, крик Кайлея услышал только
Скомлик. Ловчий развернулся и уже собрался пригвоздить Крысу к столбу, но Цири
прореагировала мгновенно и автоматически – как во время драки с выверной в Горс
Вилене и на Танедде – все выученные в Каэр Морхене движения проделались вдруг
сами по себе, почти без ее участия. Она выскочила из-за столба, завертелась в
пируэте, налетела на Скомлика и сильно ударила его бедром. Она была слишком
мала и легка, чтобы откинуть огромного ловчего, но ей удалось нарушить ритм его
движений и обратить на себя его внимание.
– Ах ты, дрянь поганая!
