— Вы даже не догадываетесь, — продолжала Бланш, — сколько я о вас потом слышала. (Она открыла кошелек: мистер Бишопригс стал само внимание.) Вы были очень, очень добры к даме, которая останавливалась в Крейг-Ферни, — взволнованно говорила она. — Я знаю, вы потеряли место в гостинице из-за того, что проявили к ней доброту. Мистер Бишопригс, она самая ближайшая моя подруга. Я хочу поблагодарить вас. Пожалуйста, примите все, что у меня есть с собой.
И с сердечной мольбой в голосе и глазах она высыпала содержимое кошелька в подагрические (и алчные) руки Бишопригса.
Молодая дама с тугим кошельком (даже если она весьма богата) — это сочетание встречается крайне редко в любой стране цивилизованного мира. Деньги либо всегда потрачены, либо забыты дома на туалетном столике. В кошельке же Бланш лежал соверен и шесть или семь шиллингов серебром. Как карманные деньги для богатой наследницы сумма была ничтожной. Но как денежный подарок Бишопригсу она была весьма щедрой. Одной рукой старый плут убрал деньги в карман, а другой смахнул слезы умиления, которых он не проливал.
— Отпускай хлеб свой по водам, — всхлипнул мистер Бишопригс и набожно вперился в небо своим единственным глазом, — и приплывет он к тебе много дней спустя. Э-кх! Э-кх! Что я сказал себе, когда явился передо мной этот ангел во плоти? «Она мне как дочь родная», — вот что. Ведь как добрые дела человека настигают его в нашем бренном мире — просто чудо! Может, в груди моей и раньше звучало чувство искренней любви, — продолжал мистер Бишопригс, не сводя с Бланш глаза, застывшего в напряженном ожидании, — но оно всколыхнуло всю мою душу, когда это небесное созданье первый раз одарило меня взглядом. Неужто это она рассказала вам о крошечной услуге, какую я оказал ей в гостинице?
— Да, она сама рассказала.
— Дозволено ли мне спросить, где она сейчас?
— Не знаю, мистер Бишопригс. И меня это так гнетет, что не описать словами. Она исчезла — и где она теперь, мне неизвестно.
— Ох! Ох! Плохо дело. А ее муженек, что вечером цеплялся за ее подол, а наутро дал деру, едва рассвело — или они сгинули вместе?
— О нем я ничего не знаю; в жизни его не видела. Но его видели вы. Как он выглядит?
— Э-эх! Мозгляк, в чем только душа держится. И в вине не разбирается, полный профан. Одним разве хорош — деньжат у него куры не клюют!
Бланш поняла, что вытащить из мистера Бишопригса более- вразумительное описание джентльмена, бывшего тогда с Анной в гостинице, — дело безнадежное, и перешла к вопросу, занимавшему ее прежде всего. Она сгорала от нетерпения и не стала ходить вокруг да около — сразу заговорила на тему деликатную и тонкую, о пропавшем письме.
— Я хотела спросить у вас еще кое-что, — сказала она. — У моей подруги тогда в гостинице случилась пропажа.
Пелена сомнений, застилавшая мозг мистера Бишопригса, разом рассеялась. Подруга дамы из гостиницы знала о пропавшем письме! Более того, похоже, она хотела бы его получить!
— Ай-ай-ай! — он закачал головой, всячески, однако же, маскируя свой интерес к ее словам. — Там они все такие разини, начиная с хозяйки. И что же у нее пропало?
— Письмо.
Глаз мистера Бишопригса снова выразил напряженное ожидание. Возникал вопрос — по его мнению, очень серьезный, — есть ли подозрение, что письмо было украдено?
— Когда вы говорите «пропало», это значит «украли»? — спросил он.
Бланш быстро сообразила, что избавить его от лишних волнений — в ее интересах.
— О, нет! — воскликнула она. — Не украли. Просто пропало. Вы о нем не слышали?
— Откуда мне о нем слышать? — Он пристально посмотрел на нее — и прочел на ее лице секундное замешательство. — А скажите, любезная барышня, — продолжал он, осмотрительно подбираясь к сути, — с чего вдруг вам пришло в голову искать пропавшее письмо подруги у меня?
Наступил ключевой момент. Не будет преувеличением сказать, что будущее Бланш зависело от ее ответа на этот вопрос.
Если бы она извлекла на свет божий деньги; если бы сказала ему напрямик: «Мистер Бишопригс, это письмо у вас; клянусь, что не буду задавать никаких вопросов, и вы немедленно получите за него десять фунтов», — по всей вероятности, сделка бы состоялась; и поменялся бы весь ход последующих событий. Однако денег с собой у нее не было; не было в Суонхейвене и друзей, к кому она могла бы обратиться без боязни быть неправильно понятой и получить десять фунтов в долг тут же и незаметно для других. И под давлением обстоятельств Бланш отказалась от мысли завоевать расположение Бишопригса посредством шелестящих банкнот.
Она прикинула: единственны другой способ получить желаемое — ошеломить Бишопригса влиятельным именем сэра Патрика, любой мужчина на ее месте счел бы это явным безумием, крайним риском. Но Бланш, на совести которой уже был один опрометчивый поступок, не долго думая, как и свойственно женщинам, ринулась совершать другой. Неукротимая жажда добиться цели, поторопившая ее учинить допрос Джеффри, прежде чем он покинул Уиндигейтс, теперь толкнула ее на такое же безрассудство: она сама взяллась вести переговоры с Бишопригсом, вместо того чтобы предоставить это многоопытному дипломату сэру Патрику. Сестринская любовь в ней так и жаждала напасть на след Анны! Сердце нашептывало ей: рискни! И Бланш решила: была не была!
— Обратиться к вам мне посоветовал сэр Патрик, — заявила она.
При этих словах открытая ладонь мистера Бишопригса — он был готов извлечь письмо и получить вознаграждение — мгновенно сжалась.
— Сэр Патрик? — переспросил он. — Ага! Ага! Вы, значит, говорили об этом с сэром Патриком? Такого умного человека свет еще не видывал! И что же вам поведал сэр Патрик?
Бланш заметила перемену в его голосе. Она призвала на помощь всю свою осторожность (но было уже поздно) и постаралась ответить так, чтобы не сболтнуть лишнего.
— Сэр Патрик считает, что, возможно, вы нашли письмо, — сказала она, — но заметили это только потом, когда уехали из гостиницы.
Бишопригсу вспомнился личный опыт общения со своим прежним хозяином, и он пришел к совершенно справедливому выводу, то сэру Патрику его связь с исчезновением письма не кажется столь невинной, как это представила Бланш. Уж кто-кто, подумал Бишопригс, а этот старый угрюмый дьявол меня знает!
— Так что же? — нетерпеливо спросила Бланш. — Сэр Патрик прав?
— Прав? — эхом откликнулся Бишопригс. — Да он так же далек от правды, как Джон-о-Гротс
[12]
от Иерихона.
— И вам ничего не известно о письме?
— Ни полстолечка. Я сейчас о нем впервые услышал.
Сердце у Бланш упало. Неужели она сама все испортила, неужели второй раз выбила почву из-под ног сэра Патрика? Да нет же! Она этому человеку совершенная незнакомка, вот он и не хочет ей доверяться, осторожничает, но ее дяде он, по всей вероятности, откроется. Теперь самое разумное — повести дело так, чтобы у сэра Патрика появилась возможность повлиять на этого человека, убедить его — в этом искусстве сэру Патрику нет равных. С этой целью Бланш и возобновила разговор.
