— Если человек чист перед собственной совестью, мистер Деламейн, — ответил сэр Патрик, — его мало волнует мнение окружающих. Поручение, с которым я сюда приехал, выполнено.
Он повернулся к Анне, чтобы проститься, и тут его волнение, нежелание оставлять ее здесь прорвались наружу. Краска отлила от его лица. Чуть дрожащей рукой он нежно, но твердо пожал руку Анны.
— Увидимся завтра в Холчестер-хаусе, — сказал он. И вышел, не удостоив Джеффри и взглядом, не заметив его протянутой руки. Через минуту сэр Патрик и Бланш уехали.
Пока Джеффри запирал калитку, Анна ждала его на первом этаже. После ответа, данного им матери, у нее не было желания явно избегать его. Он медленно шел от калитки, на полпути поднял глаза и увидел в коридоре Анну… перед входной дверью повернул и исчез за углом коттеджа, направился в садик в глубине двора. Было очевидно — он избегал ее. Значит, сэру Патрику он лгал? И завтра выдумает какие-то причины, чтобы не брать ее в Холчестер-хаус?
Она поднялась наверх. В ту же минуту Эстер Детридж открыла дверь своей спальни, намереваясь выйти. Увидев Анну, она снова закрыла дверь и затаилась в своей комнате. И этот поступок был очевиден. У Эстер Детридж также были причины избегать Анну.
Но какие? Какую общую цель могут преследовать Эстер и Джеффри?
Постичь смысл происходящего Анна была не в силах. Ее мысли вернулись к словам, которые ей тайком шепнула Бланш. Наверное, ни одна женщина не осталась бы бесчувственной к преданности, какую выказывал по отношению к ней сэр Патрик. При всем ужасе ее положения — растущая неуверенность, томительное ожидание без конца и края — подавленность уступила место горделивому и благодарному сиянию, согревавшему ее сердце, когда она думала о принесенных им жертвах, об опасностях, с которыми ему еще предстоит столкнуться, и все ради нее. И чем скорее она положит конец томительному ожиданию, тем лучше, — это ее долг не только перед сэром Патриком, но и перед собой. Какой в ее положении смысл ждать, что принесет следующий день? Анна решила: если возможность представится, она подаст через окно сигнал этой же ночью.
К вечеру до слуха ее снова донесся шум, позволявший предположить, что в доме ведется какой-то ремонт. На сей раз звуки были слабее, и шли они, кажется, не из свободной комнаты, как раньше, а из соседней с ней комнаты Джеффри.
Ужин был подан позднее обычного. Эстер Детридж появилась с подносом только в сумерки. Анна пыталась заговорить с ней, но ответом было лишь неразборчивое мычание. Решив во что бы то ни стало заглянуть ей в глаза, Анна задала вопрос, требовавший письменного ответа на дощечке; велев Эстер подождать, Анна пошла к каминной полке, зажечь свечу. Но когда она вернулась с горевшей свечой, Эстер в комнате не было.
Наступила ночь. Она позвонила в колокольчик, чтобы из комнаты забрали поднос. Звук незнакомых шагов за дверью испугал ее.
— Кто там? — выкрикнула она.
Ответил ей голос посыльного, которого недавно нанял Джеффри.
— Что вам нужно? — спросила она через дверь.
— Меня послал мистер Деламейн, госпожа. Хочет поговорить с вами.
Анна нашла Джеффри в столовой. Предмет разговора с виду был вполне безобидным. Джеффри хотел знать, как она предпочитает завтра отправиться к леди Холчестер, — железной дорогой или в экипаже.
— Если вам угодно ехать в экипаже, — сказал он, — у меня здесь посыльный, он ждет распоряжений; по пути домой он заедет в платную конюшню и велит прислать сюда экипаж.
— Меня вполне устроит железная дорога, — ответила Анна.
Вместо того чтобы довольствоваться этим и поставить точку, он попросил ее как следует подумать. Нет надобности экономить за счет собственного комфорта, говорил он, а у самого на лице было отсутствующее, обеспокоенное выражение. Видимо, ему зачем-то требовалось, чтобы она оставалась в этой комнате.
— Посидите минутку, подумайте, прежде чем решать окончательно, — сказал он. Принудив ее сесть в кресло, он высунул голову за дверь и велел посыльному подняться по лестнице и посмотреть, не оставил ли он свою трубку в спальне. — Я хочу, чтобы вы путешествовали с комфортом, как и подобает даме, — повторил он, а во взгляде его со всей очевидностью сквозило беспокойство. Не успела Анна ответить, со второго этажа до них донесся голос посыльного, истошно вопившего:
— Пожар! Пожар!
Джеффри бросился наверх. Анна — за ним. Посыльный встретил их у лестницы. Он указал на открытую дверь комнаты Анны. Она была абсолютно уверена, что, отправившись на зов Джеффри, оставила зажженную свечу на безопасном расстоянии от прикроватных занавесей. Сейчас, однако, эти занавеси были охвачены пламенем.
В коттедже был водопровод, в том числе и на втором этаже. В спальне обычно стояли банки и кувшины с водой, но в этот вечер они были около бака. Там же оказалось и пустое ведро. Отправив посыльного за водой, Джеффри сорвал занавеси и швырнул пламенеющую груду на кровать и стоявший подле диван. Пользуясь попеременно банкой и ведром — их принес посыльный, — Джеффри залил пламя. Пожар бушевал минуту с небольшим. Коттедж был спасен. Но мебель изрядно пострадала; да и комната, естественно, стала необитаемой — самое малое на одну ночь, а то и больше.
Джеффри поставил на пол пустое ведро; повернулся к Анне и указал на комнату по ту сторону коридора.
— Надеюсь, это не причинит вам больших неудобств, — сказал он. — Вам лишь придется на время перейти в свободную комнату.
С помощью посыльного он перенес в комнату напротив чемоданы Анны, а также комод, нимало не пострадавшие. Затем попросил ее впредь обращаться со свечами поосторожнее и спустился по лестнице, не дожидаясь, что она скажет в ответ. За ним сошел вниз посыльный и тут же был отпущен на ночь.
Даже в суматохе, сопровождавшей тушение пожара, Анна не могла не обратить внимания на воистину удивительное поведение Эстер Детридж.
Когда поднялся переполох, та вышла из своей спальни; взглянула на полыхавшие занавески; бесстрастно покорившись происходящему, отошла в угол и стала ждать, чем все кончится. И так она стояла: судя по всему, ей было в высшей степени безразлично, что ее коттеджу угрожает полное уничтожение. Когда пожар был погашен, она, пока переносили комод и чемоданы, так и стояла в углу с непроницаемым видом, потом заперла дверь, даже мельком не взглянув на покоробившийся потолок и обгоревшую кровать, положила ключ в карман и вернулась к себе в комнату.
До сих пор Анна не разделяла убеждение большинства лиц, как-то знакомых с Эстер Детридж, что эта женщина страдает помутнением рассудка. Но после только что виденного мнение большинства стало ее собственным. Когда они остались вдвоем, Анна хотела задать Эстер несколько вопросов о причине пожара. Но, поразмыслив, решила ни о чем не спрашивать, по крайней мере, в этот вечер. И вошла в свободную комнату напротив, которую она отказалась занять поначалу и куда теперь была вынуждена перебраться.
Ей сразу бросилась в глаза перемена в расстановке мебели.
