— Примерно через полчаса он вполне очнется, его можно будет отвезти домой. Где его друзья? У него ведь есть брат?
— Его брат в Шотландии, сэр.
— Отец?
Перри почесал в затылке.
— Насколько я знаю, сэр, с отцом у него нелады.
Мистер Спидуэлл обратился к сэру Патрику.
— Вам что-нибудь известно о его семейных делах?
— Очень немного. Полагаю, все обстоит именно так, как вы сейчас сказали.
— А его мать жива?
— Да.
— Я сам ей напишу. Но кто-то должен отвезти его домой. У него здесь множество друзей. Где они?
Говоря это, он выглянул в окно. Вокруг павильона толпились люди, ждавшие новостей. Мистер Спидуэлл велел Перри выйти и поискать в толпе друзей своего нанимателя, которых он знает в лицо. Перри замялся, снова почесал в затылке.
— Что вы мешкаете? — раздраженно спросил знаменитый врач. — Вы же знаете его друзей в лицо?
— Боюсь, в этой толпе их нет, — ответил Перри.
— Почему?
— Они крупно на него поставили, сэр, — и все проиграли.
Столь неопровержимый довод, объясняющий отсутствие друзей, не произвел, однако, никакого впечатления на мистера Спидуэлла, и он настоял на своем — отправил Перри на поиски: кто-нибудь все же найдется. Вскоре тренер вернулся.
— Вы были правы, сэр. Кое-кто из его друзей там есть. Они хотят его видеть.
— Впустите двоих или троих.
Вошли трое. Уставились на Деламейна. Невнятно — на жаргоне — пробормотали какие-то слова сожаления. Потом повернулись к мистеру Спидуэллу.
— Мы хотели его видеть. Что с ним?
— Его здоровье подорвано.
— Он плохо тренировался?
— Наоборот, занимался спортом слишком усердно.
— Ах, вон что! Спасибо. До свидания.
Услышав ответ мистера Спидуэлла, они сломя голову помчались прочь — так овцы убегают при появлении собаки. Врач даже не успел спросить, кто отвезет Деламейна домой.
— Я сам его отвезу, сэр, — успокоил мистера Спидуэлла Перри. — Можете мне доверять.
— И я с вами, — добавил доктор. — Побуду, пока он не заснет крепким сном.
(Было лишь два человека, которые заключили двойную сделку, тайком поставив на противника Деламейна, и только они и вызвались отвезти его домой!)
Они вернулись к дивану, на котором лежал Джеффри. Выражение лица бессмысленное, налитые кровью глаза тяжело вращались, будто он что-то искал. Взгляд его остановился на докторе — и заскользил дальше. Дошел до мистера Спидуэлла и застыл, замер, глаза впились в его лицо. Врач склонился к нему и спросил:
— Вы что-то хотите сказать?
Он ответил, тяжело дыша, сильно выделяя слова, произнося их по одному:
— Я… не… умру?
— Надеюсь, что нет.
— Точно?
— Точно.
Деламейн снова повел глазами. На сей раз они остановились на тренере. Перри шагнул вперед.
— Вам что-то нужно, сэр?
Ответ снова прозвучал медленно.
— Карман… моей… куртки.
— Этот, сэр?
— Нет.
— Этот?
— Да. Книжка.
Тренер пошарил в кармане и вытащил оттуда книжку с записью заключенных пари и сделанных ставок.
— Что с ней сделать, сэр?
— Хочу… прочесть…
Тренер поднес к лицу лежавшего книжку и раскрыл две последние страницы, на которых были записи. Деламейн нетерпеливо повел головой, лежавшей на диванной подушке. Было ясно: он еще не настолько пришел в себя, чтобы прочитать написанное им же.
— Может, мне прочитать для вас, сэр?
— Да.
Тренер одну за другой прочел три записи — ничего особенного; по всем пари честно расплатились; но на четвертой записи обессиленный спортсмен сказал:
— Стоп!
Это была первая из записей, что относилась к событию, еще только предстоящему. Речь шла о пари, заключенном в Уиндигейтсе, — следующей весной университет проводит состязания по гребле, и Джеффри поставил на себя (вопреки мнению мистера Спидуэлла), заставив Арнольда Бринкуорта заключить с ним пари.
— И что же, сэр? Как с этим поступить?
Деламейн собрался с силами — и, выдавливая из себя слово за словом, ответил:
— Напишите… брату… Джулиусу. Пусть… заплатит… Арнольду… он… выиграл.
При каждом слове он для пущей убедительности взмахивал поднятой рукой; потом она безжизненно упала. Он закрыл глаза и погрузился в тяжелый, с хриплым присвистом сон. Отдадим ему должное. Хотя он и отпетый негодяй, отдадим ему должное. В ту жуткую минуту, когда он еще находился между жизнью и смертью, он доказал преданность последней, единственной вере, что еще осталась у живущих среди нас людей его племени, — вере в заключенное тобой пари.
Сэр Патрик и мистер Спидуэлл уехали со стадиона вместе; до этого Джеффри отправили в его жилище неподалеку. У ворот они встретили Арнольда Бринкуорта. Перед забегом он решил, что ему будет удобней в толпе, незачем мозолить глаза окружающим; и сейчас он предпочел уйти в одиночестве, пешком. Разлука с Бланш сказалась на всех его привычках. На время до его встречи с женой он попросил лишь о двух одолжениях — не вмешиваться в то, как он эту разлуку переносит, и оставить его в покое.
В экипаже, освободившись от напряжения, которое заставляло его молчать во время забега, сэр Патрик наконец задал знаменитому врачу вопрос — вопрос этот мучил его с той самой минуты когда поражение Джеффри стало очевидным.
— Я не вполне понимаю, почему вы так встревожились из-за Деламейна, — сказал он, — ведь выяснилось, что он лишился чувств просто от усталости. Или это было нечто большее, чем обычный обморок?
— Сейчас нет смысла скрывать, — ответил мистер Спидуэлл. — Его чудом не разбил паралич.
— Именно этого вы и опасались, когда говорили с ним в Уиндигейтсе?
— Я определил это по его лицу и предупредил о возможных последствиях. В этом я оказался прав. Я ошибся в другом — недооценил запасов его жизненной силы. Когда он рухнул на дорожку, я был твердо уверен — тут ему и конец.
— А этот паралич не наследственный? Последняя болезнь его отца была примерно такой же.
Мистер Спидуэлл улыбнулся.
— Наследственный паралич? — повторил он. — Да ведь сейчас этот человек — естественно! — в полном расцвете сил, он само здоровье, сама энергия. Наследственный паралич мог бы разбить его лет через тридцать. И в том, что случилось сегодня, повинны лишь его неумеренные занятия греблей и бегом в последние четыре года.
