— Вот почему она все знает? — воскликнул Борис
Аркадьевич.
— Потому что ее никто не знает! — заметил
Максим. — Не снималась, вот и повышала культурку! А когда крутишься с утра
до ночи по съемкам…
— Ее — узнáют! — многозначительно произнес
Борис Аркадьевич.
— Все, хватит! — закричал Шилевич. — Боря, ты
мне всех артистов перессоришь!
Варю Максим здорово раздражал, а уж как она его раздражала…
После натурной съемки, куда в целях экономии выехали еще
затемно, Варя попала домой только во втором часу ночи. Сил не было даже принять
душ. Она рухнула на диван и закрыла глаза. Я не усну, подумала она. Надо все же
пойти в душ, может, полегчает от горячей воды. И вправду, горячая вода
подействовала. Она вылезла из ванны, надела махровый халат бледносиреневого
цвета, подарок Эммериха. И вдруг в дверь позвонили. Кого это нелегкая в такой
час принесла?
— Кто там? — осторожно спросила она. Глазка в
двери не было.
— Вера, Верочка, открой!
— Веры здесь нет!
— Верочка, пожалуйста, открой!
Это Симбирцев, поняла Варя. И голос у него трезвый. Он,
видимо, ничего не помнит, решила она. И почему‑то открыла дверь.
— А вы кто? — спросил поздний визитер.
— Я не Вера, Вера уехала, теперь здесь живу я.
Он и вправду был трезвый.
— Простите, ради бога, простите, я не знал… А куда она
уехала?
— Я не знаю! Я с ней не знакома.
— Извините, еще раз извините, я вас разбудил. Все,
ухожу! Спокойной ночи!
— Спокойной ночи!
— А вы человек! Это теперь редкость! И вы… красивая. До
свидания!
С этими словами он вошел в лифт.
Ох, какой, подумала Варя. Про него такое говорят и пишут, а
у него глаза детские, беззащитные… Сердце как‑то глухо забилось. С ума
сошла, сказала она себе. Только вот алкаша и дебошира тебе не хватало!
Она ворочалась до самого утра.
— Ну, и на кого ты похожа? — спросила Лиза. —
Всю ночь гуляла?
— Какое там, просто не смогла заснуть.
— Чего так? Не расстраивайся, сейчас буду тебя
реанимировать, никто и не заметит!
— А знаешь, я только вышла из душа, в дверь
звонят… — Варе нестерпимо хотелось поговорить про Симбирцева.
— Да? И кто?
— Стас Симбирцев!
— Ты что, с ним спуталась?
— Боже упаси! Он пришел не ко мне, а к какойто Вере,
которая жила до меня в этой квартире. Причем уже второй раз. Первый раз он был
пьян в лоскуты и ничего не помнит.
— Сейчас опять пьяный приперся?
— Нет. Трезвый как стеклышко и очень вежливый.
— И ты на него запала? Не советую!
— Ничего я не запала, просто рассказываю, надо же что‑то
говорить, чтобы не заснуть.
— Зря! Ты лучше поспи, а я свое дело сделаю! А Стас
хоть и пьянь, но обаятельный… Вот вроде и рожа у него колхозная, а как
интеллигентов играет, обалдеть!
— Я ни одного фильма с ним не видела.
— Да ты что! Хочешь, я тебе завтра диски принесу?
— Да у меня там и дивидюшника нет, а в компьютере
смотреть не могу. И потом, когда мне смотреть‑то? Вот отснимемся, уеду
домой и там буду просвещаться.
— Это правильно! Лучше подальше от артистов, только с
персонажами! Он тебе совершенно не подходит!
— Конечно, не подходит, и потом у меня есть Эмми!
— Слушай, давно хотела спросить, а как это спать с
мужиком, у которого бабское имя?
— Нормально, — засмеялась Варя. — Знаешь, был
такой знаменитый сценарист Алексей Каплер, так его все звали Люсей! В него,
между прочим, была влюблена дочь Сталина.
— Варь, а откуда ты все знаешь? У тебя ж там тоже не
сахарная жизнь, когда тебе читать‑то?
— Ну, про Каплера и про многое другое мне мама
рассказывала…
— Да? Надо же… А, кстати, ты в курсе, что Симбирцев у
нас тоже сниматься будет?
— Да, Семен Романович говорил.
— Ой, смотри, Варька!
— Да ладно, зачем мне нужен алкаш?
— Он, между прочим, не алкаш, а пьяница, это лучше!
— А что, есть разница?
— Еще какая! Ты вот столько всего знаешь, а это же
элементарно! Алкаш живет от запоя до запоя. А пьяница…
Но тут Варю позвали на площадку.
…В этот вечер она освободилась не очень поздно. Снимали
сцену без нее. Она зашла перекусить в кафе и побежала домой, уже два дня она не
общалась с сыном. Какое счастье этот скайп! Никитка выглядел отлично. Мама
тоже.
— Варюш, у тебя усталый вид, — сказала мама.
— Я и вправду устала, вчера были натурные съемки, я
потом плохо спала ночь, но ничего, сейчас с вами пообщаюсь и завалюсь спать! А
вообще я так счастлива!
— Ну и слава богу! Ладно, болтайте с Никитой.
— Мамочка, ты спать хочешь? Тогда я сразу говорю: у
меня все здорово! — закричал Никита.
— У меня тоже! Я вчера на лошади снималась!
— Да? В павильоне?
— Нет, на натуре!
— А лошадь где взяли? С собой привезли?
— Нет, там недалеко есть конезавод, наши договорились,
и нам дали двух лошадей. Мне досталась кобыла по кличке Мадам, такая чудная,
серая в яблоках! Красавица!
— Она смирная?
— Да! И еще я ей, видно, понравилась! Там инструктор
даже удивился!
— А чего удивляться? Ты же всем нравишься!
— Ну, далеко не всем! — засмеялась довольная Варя.
— Мам, а когда съемки кончатся, ты сразу приедешь?
— Нет, фильм еще надо будет одевать!
— Как это, одевать?
— Ну, озвучание, то‑се, хотя, думаю, на несколько
деньков смогу вырваться!
— А тебе больше никаких съемок не предлагают?
— Пока нет, меня ж никто еще не знает!
В этот момент в дверь позвонили.
— Мам, к тебе кто‑то пришел?
— Я никого не жду, но открыть все же надо.
— Ладно, мам, сейчас футбол будет, я пошел.
— Кто там?
— Извините, ради бога!
Варя узнала весьма характерный голос Симбирцева. И душа у
нее ушла в пятки.
Она открыла дверь. На пороге стоял Стас с букетиком
тюльпанов.
