Однако в этот момент пробка стронулась с места, и через
десять минут я подъехала к дому Ирины Борисовны.
Мне открыла крупная, очень красивая дама, ухоженная, с
абсолютно несчастными глазами.
— Бронислава?
— Здравствуйте, Ирина Борисовна.
— Заходите, прошу вас. Странно, я представляла вас себе
совсем другой. Вы не сердитесь, что я сдернула вас откуда-то? Прошу, не
сердитесь. Мы попали в отвратительную историю благодаря этой девке. Я всегда
знала, что она дрянь, но чтобы такая… Садитесь, Бронислава. Хотите кофе? Или вы
голодны?
— Нет-нет, спасибо, ничего не нужно.
— Хорошо, тогда.., я скажу вам, чего я жду от вас…
У нее были редкой красоты руки — крупные, породистые и в то
же время изящные. Она нервно сцепляла пальцы в замочек, потом начинала
выпрямлять их по одному. Она же пианистка, вспомнила я. Наверное, она так
разминает пальцы… Или это то, что называется «ломать руки»?
— Ирина Борисовна, простите, чем я могу помочь?
— Ах, боже мой, если бы я знала… Я никогда не видела
Андрея в таком состоянии. У него.., трудный характер, он иногда впадает в
депрессию… Он внутренне какой-то страшно неустроенный.., именно внутренне,
ведь, по сути, он как раз совсем неплохо устроен. У него успех, популярность,
он талантлив, хорош собой, казалось бы… Ну что значат в наше время какие-то
грязные статейки в газетах, которые годятся лишь для деревенского сортира…
Она выжидательно уставилась на меня.
— Да, конечно, но я думаю, что дело в том… — Я
запнулась. Начать с ходу поливать Ларису показалось мне недостойным. Ведь Ирина
Борисовна может подумать, будто я хочу к ней подольститься. Но, с другой
стороны, скорее всего, именно этого она от меня и ждет.
— Простите, а как вас сокращенно называть? Бронислава —
это так торжественно.
— Броня. Мой двоюродный брат зовет меня Буськой. Как
вам больше нравится.
Она улыбнулась:
— Мне больше нравится Буська. Бусенька, ответьте мне
как на духу, что у вас с Андреем?
— Ничего себе вопрос… Я не знаю пока. Все еще только
начиналось…
— Но вы его.., любите?
— Да, — ответила я, сама того не желая.
— Вы не думайте: мол, старая дура лезет куда ее не
просят. Андрею пятый десяток, но для меня-то он все равно ребенок. Несчастный
ребенок. Знаете, почему я стала вас разыскивать? Потому что он сказал мне в
абсолютной истерике, обычно он не делится со мной своими.., личными
переживаниями.., он сказал: «Мама, почему это должно было случиться именно
тогда, когда я встретил наконец женщину, которую мне хочется защищать? И
которая меня, скорее всего, не предаст». Тема предательства у него
навязчивая.., а о желании защищать женщину я впервые от него услышала. Я
обрадовалась.., если можно в такой ситуации чему-то радоваться.
— Послушайте, Ирина Борисовна, а что, собственно,
случилось? Злобная, глупая бабенка дала скандальное интервью. Ну и что? Мало ли
подобных материалов публикуется каждый день? Да чепуха! Надо на это наплевать и
жить дальше. А вы и Андрей смотрите на это как на мировую трагедию. Да она,
скорее всего, видимо, нимфоманка, ну и сука вдобавок. Если хотите знать, она,
как только заметила, что нас с Андреем тянет друг к другу, сразу сообщила мне,
что он импотент. Только я не поверила ни на секунду. И была права. Я понимаю,
его угнетает то, что он был на ней женат. Но он ведь уже исправил эту досадную
ошибку.
— Но он говорит, что теперь на него будут показывать
пальцем…
— Черт возьми, на всех знаменитых артистов показывают
пальцем. Ему надо не отсиживаться на даче, а появляться везде, трахнуть,
наконец, какую-нибудь не менее известную бабенку, и все! Скандал рассосется
сразу. Да хуже будет только ей. Начнут говорить, что просто она его не
возбуждает…
Я выпалила все это единым духом! И вполне искренне. Мне
самой в этот момент стало ясно, что почем в этой истории.
— Вы правда так думаете?
— Конечно! Андрей.., он изумительный актер, потрясающе
красивый мужчина. У него масштаб, а у нее… Знаете, мой отец говорит, что
глупость — это прежде всего безмасштабность.
По мере того как я говорила, у нее в глазах появлялась
какая-то жизнь.
— Бусенька, а вы могли бы все это повторить ему?
— Да запросто! Только он вряд ли захочет меня слушать.
Он будет упиваться своим горем. И пошлет меня в жопу!
Она вдруг рассмеялась:
— Он что, вас уже посылал?
— А как же. Можно считать, с этого начался наш роман.
— Буся, вот что, вы на машине? —Да!
— Поедем сейчас к нему! И вы все это ему скажете.
— Едем!
Я была настроена очень решительно. В самом деле, нашли
мировую трагедию!
Ирина Борисовна объяснила мне, как ехать. Потом спросила:
— У вас, кажется, есть дочь?
— Да.
— А где она сейчас? Почему вы так свободно
распоряжаетесь временем?
— Она в Италии с отцом. Мы разведены.
— Но вообще она живет с вами?
— Конечно, просто отец каждое лето возит ее
куда-нибудь.
— Поняла. Сколько лет вашей дочке?
— Двенадцать.
— А моему внуку тринадцать… У него тоже трудный
характер. Мать настроила его против меня. У него очень выраженные музыкальные
способности, а она почему-то категорически против того, чтобы эти способности
развивать. Это ведь глупо, правда?
— Наверное. Он потом может не простить ей этого…
— В том-то и дело. А ваша дочка учится музыке?
— Нет. У нее нет слуха.
— Вы убеждены? У детей иногда нет выраженного слуха, но
приводите ее ко мне, я посмотрю. А вообще слух можно развить. А чем вы сами
занимаетесь?
Я объяснила.
— Буся, а у вас.., есть.., поклонник?
— Есть. Даже не поклонник, а целый жених.
— Целый жених? — засмеялась она. — И вы..,
собираетесь выйти за него?
— Господи, Ирина Борисовна, да я ничего не знаю! Он был
еще до того, как я познакомилась с Андреем. И…
— И что?
— Его обожает моя дочь. Просто души в нем не чает.
— А вы?
— А я… Наверное, это было бы разумно…
Почему я говорю с ней так откровенно? Ей же наверняка
неприятно это слышать. А может, она боится, что Андрей опять совершит роковую
ошибку?
— И кто ваш жених?
— Строитель. У него своя фирма.
