— Спасибо, было здорово.
— Я гляжу, вы хорошо загорели. Вам идет такой стиль.
— Да, но пора вернуться к прежнему.
— Почему?
— Да мне завтра на работу!
— Ну и что?
— У нас этого не поймут! — Я вкратце рассказала ей
о характере моей работы.
— Ничего страшного! Будете на работу затягивать волосы
в пучок. А дома — или в гости — или еще куда будете так ходить. Вот
посмотрите! — Она ловко продемонстрировала мне, как можно уложить волосы,
чтобы выглядеть строго, но я вдруг заявила:
— Нет, Валя, я не хочу больше так ходить. Перекрасьте
меня и подстригите.
— Подстричь? Зачем?
— Чтобы опять изменить имидж, но не возвращаться к
прежнему.
— Понимаете, следы завивки пока останутся.
— Пусть.
— Жалко стричь такие волосы.
— А мне — нет! Остригите меня совсем коротко.
— Налысо, что ли? — рассердилась Валя.
— Не налысо, но совсем-совсем коротко.
— Вам нельзя.
— Почему?
— У вас будет беззащитный вид.
— Беззащитный? — удивилась я.
— Беззащитный и измученный! А такие волосы отвлекают!
Но если вы настаиваете, я сделаю вам стрижку. Только не такую короткую, чтобы
волосы все же были видны. Вы мне доверяете?
— Конечно! — искренне сказала я.
И через сорок минут у меня был совершенно новый имидж.
Красивая, стильная стрижка современной деловой женщины.
— Нравится?
— Да. Только вот не знаю, что скажет начальство.
— У вас в контракте записано, что вы не имеете права
менять прическу?
— Разумеется, нет!
— Тогда живите спокойно! Только придется теперь
регулярно подстригаться.
— Не страшно.
Сказать, что я была в восторге от новой прически, я не
могла. Но вероятно оттого, что никогда не носила стрижку и попросту еще не
привыкла. Первым должен был оценить перемену Женя. Мы собирались встретиться у
него в квартире.
— Черт, опять новая прическа! С ума можно сойти! Только
я смирился с той… Но тебе так, наверное, лучше. Спокойнее как-то.
— Тебе спокойнее? — засмеялась я.
— Это уж точно! Иди ко мне, я так соскучился.
Мне было хорошо с ним, впрочем, как и всегда, только гормон
счастья не вырабатывался. Черт бы побрал Вовика Златопольского с его болтовней
об этом злосчастном гормоне.
— Знаешь, как мне было хреново, когда я думал, что
потерял тебя? Скажи, у тебя что-то было с тем актером, который со мной драться
хотел?
— Не было, — с чистой совестью ответила я.
— Правда?
— Правда.
— А почему он тогда вступился за тебя?
— Не за меня, за даму.
— Слушай, я хочу тебя попросить…
— О чем?
— Сведи меня с твоим братом.
— Зачем? — крайне удивилась я.
— Ну нехорошо, когда в семье какие-то.., недоразумения.
Я так понимаю, что он тебе близкий человек… Кстати, у вас романа не было?
— Не было, черт тебя подери! По-твоему, у меня романы
со всеми мужчинами вообще?
— Не передергивай! Просто он.., довольно привлекательный,
ну и между двоюродными бывает…
— Мало ли что бывает! Бывает даже между родными, даже
между отцом и дочерью. Ты к папе не ревновал еще?
— Не говори глупостей. Мне, кстати, твой отец очень
понравился.
— Ты ему тоже. Ох, господи, я же забыла, что мы с
Полькой сегодня должны быть у папы!
Я вскочила, оделась и стала звонить Полине.
— Что ж ты мне не звонишь, я тут замоталась, —
набросилась я на нее.
— Во что замоталась, в простыню? — хихикнула она.
— В какую простыню, что ты мелешь! — возмутилась
я, чувствуя, что краснею.
— Ну ты ж у Жени, наверное?
Еще недоставало обсуждать это с ней!
— Короче, ты поезжай к деду да захвати из шкафа синий
пакет, там подарки. Я приеду сама. Могу задержаться из-за пробок.
— Ладно! Пока, маменция!
— Бронечка, я, к сожалению, завтра вечером улетаю в
Будапешт на три дня. Мне жутко не хочется, но надо. Я хотел послать своего
зама, но он, как назло, попал в больницу с аппендицитом.
— Жаль, — машинально ответила я.
— Сейчас ты спешишь, а вот когда я вернусь, надо будет
уже конкретно обсудить свадьбу.
— Хорошо. Обсудим. Женечка, извини, но мне надо
мчаться. Папа терпеть не может опозданий.
* * *
Дверь в квартире отца мне открыла Полька.
— Ой, мам, ну ты даешь! — закричала они при виде
новой прически.
— Полина, как ты разговариваешь с матерью! — не
преминул сделать ей замечание папа. — Деточка моя, что с тобой было? От
Полины ничего нельзя добиться. А выглядишь хорошо. Ты подстригла волосы? Я не
сторонник стриженых женщин. Так от чего ты все-таки лечилась?
— Пап, ничего страшного, была небольшая проблема, и как
раз подвернулась возможность недорого полечиться. И теперь все в полном
порядке. Не беспокойся.
Когда после ужина я вышла на кухню помочь Симочке с чаем —
Полька и папа играли в шашки, — она сказала:
— Бронечка, а у тебя грустные глаза.
— Да нет, я просто сегодня жутко устала.
— А ты там, в Израиле, случайно не влюбилась? —
участливо осведомилась мачеха.
— Так, чуть-чуть.
— Поделись, если хочешь. Ты ведь знаешь, я не болтлива.
— Знаю, Симочка. Но сейчас не то настроение. Если
окажется, что…
— Как хочешь. Но в любой момент я готова послужить
жилеткой.
Это я знала. И если бы речь шла о какой-то другой ситуации,
я, возможно, и поплакалась бы ей. А впрочем, кто знает…
В машине по пути домой Полина вдруг спросила:
— Мам, Гордиенко клевый, да?
— Бесспорно.
— А Дружинин?
— Нет.
— Почему?
— Мрачный, хамоватый и вечно небритый. А почему тебя
это интересует?
— Ну просто.., он же такая звезда! А его жена?
— Очень красивая! Ноги от ушей и вообще…
