— Ну, во-первых, оформлю отцовство. И буду добиваться,
чтобы Венчика отдали мне, — ответил он очень серьезно.
— Безнадега.
— Ничего подобного! Оскар сказал, что в Израиле есть
закон, по которому даже ребенок может подать в суд на родителей за
издевательства, ну разумеется, с помощью адвокатов. На худой конец, может
сгодиться и это.
— Ты с ума сошел? Чтобы четырехлетний пацан подавал в
суд на родную мать?
— Она не мать, а ехидна! Кстати, я вовсе не уверен, что
все с самого начала не задумано как хорошо срежиссированный спектакль. И явление
прабабушки к тебе… Согласись, это довольно странно. И потом, как вовремя эта
дама улеглась в больницу…
— Да ну, Венька, непохоже…
— Откуда я знаю, похоже — не похоже. Но факт налицо:
эта падла подкинула ребенка совершенно чужому человеку.
— Но ведь она своего добилась — ты привязался к
Венчику!
— А зачем ей это?
— Вероятно, она надеялась таким образом заполучить
тебя.
— Да сдался я ей… Столько лет не напоминала о себе, и
вдруг…
— А может, она все глаза выплакала?
— Ты еще ее защищаешь? — вскипел он.
— Даже не собираюсь! Просто я размышляю вслух. Какую-то
цель она преследовала. Но вот какую… Слушай, а давай я позвоню бабке? Может,
она уже не в больнице?
— Попробуй, — пожал плечами Венька. — Но что
ты ей скажешь?
— Я не скажу, я спрошу, чего от нас хотят?
— От нас?
— Конечно, от нас. Ты же мне не чужой, между прочим.
— Да, Буська, хорошо я все-таки тебя воспитал!
— У тебя завышенная самооценка.
Мы пошли к нему в номер, уложили Венчика, который все
требовал, чтобы ему почитали. Пришлось Веньке прочитать ему наизусть большой
кусок из «Конька-Горбунка». Наконец он уснул. Спал он всегда крепко и обычно не
просыпался до утра.
Мы перебежали ко мне в номер, и я набрала телефон Рахили
Степановны.
Она мгновенно сняла трубку.
— Рахиль Степановна, это Броня!
— Ай, Бронечка, я уж думала, вы никогда не позвоните!
Что вы хотите сказать? Я не знаю вообще, стоит ли нам разговаривать… Моя
ненормальная внучка спрятала Венчика.
Я безмерно удивилась:
— Что значит — спрятала?
— Она его отвезла к каким-то подружкам в Тверию, чтобы
я не показала его отцу..
— Очень интересно! А где она сама?
— А что, Вениамин хочет с ней поговорить? Я думаю, не
стоит…
— Подождите, Рахиль Степановна, я ничего не понимаю…
— Ну она взяла Венчика и увезла в Тверию, это такой
город на Киннерете… Она там с ним прячется…
— Извините меня за странный вопрос, вы лежали в
больнице?
— В какой еще больнице? Я, слава богу, на здоровье не
жалуюсь! Только без Венчика очень скучаю…
— Он без вас тоже. — Я была просто в бешенстве.
— Ну конечно, маленький мой… Постойте, что вы говорите?
— Рахиль Степановна, ваша внучка случайно не
сумасшедшая?
Старуха закашлялась.
— Нет, она просто нервная девочка… А почему вы
спросили?
Тут уж я не выдержала и все ей рассказала.
— Ай, боженьки, что же это делается? Подкинула ребенка
и скрылась? Я не верю! — вдруг заголосила она. — Вы все врете. Дайте
мне послушать его голос, я хочу поговорить с Венчиком!
— Венчик спит, он устает, у нас нет возможности вовремя
укладывать его. Но с отцом мальчика можете поговорить! — Я сунула ему трубку.
— Добрый вечер, Рахиль Степановна, к сожалению, Броня
(чудеса, он назвал меня Броней) сказала вам чистую правду. Но я хочу вас
предупредить, что я сей возмутительный факт, так сказать, официально
зарегистрировал, скрепил подписями множества свидетелей, и, если ваша внучка
попытается меня шантажировать… — Он долго молчал, слушая старуху, потом сказал
уже довольно миролюбиво:
— Мне очень грустно все это слышать, но вы не
волнуйтесь, Венчик в полном порядке. Конечно, он скучает, но ничего. Через два
дня наши гастроли заканчиваются, мы с Броней привезем Венчика к вам и тогда все
обсудим. Нет, мы поживем еще неделю в Натании. Вы, главное, не нервничайте
из-за Венчика. Он чудесный парень, мы очень с ним подружились. Да-да, конечно.
Она тоже вам передает привет. Непременно.
Когда он повесил трубку, вид у него был весьма озадаченный.
— Буська, мы, кажется, влипли.
— Во что?
— Там все далеко не так безоблачно, как она тебе
рассказывала.
— В каком смысле?
— Ну я с твоих слов понял, что у Соньки есть папа и
мама, хорошо устроенные врачи, так?
— А что, их на самом деле нет?
— Есть, но что-то там все равно не так. И они с дочкой
не общаются.
— Немудрено, с такой тварью…
— Короче, старуха плачет и обещает все рассказать при
встрече. Знаешь, у меня появилась надежда… Вдруг удастся забрать парня, а?
— Ты действительно этого хочешь? Он ведь не игрушка. А
ты даже не женат.
— А я женюсь.
— На первой попавшейся шлюхе?
— Ничего подобного. У меня в Москве есть Маруся, она
хорошая… И очень хочет замуж.
— Замуж — одно, а чужой ребенок — совсем другое.
— Ну если она меня любит…
— А ты-то ее любишь?
— Не-а. Но ничего, ради Венчика…
— Замолчи, дурак, уши вянут.
* * *
В последние дни как-то так все складывалось, что я почти не
видела Андрея. Лариса все время была рядом с ним. Но он выглядел довольно
мрачно. Я только раз видела его веселым, когда мы всей гурьбой явились на пляж
на Мертвом море и стали мазаться черной грязью. Кто-то фотографировал, как мы
сидели и лежали на воде, которая выталкивала нас. Мне все это не понравилось.
От воды нестерпимо воняло, она была липкой и тяжелой, а ночью море в свете луны
отливало жестяным блеском. Нет, я предпочитаю живое море. Я поняла, что уехать
раньше не смогу: нельзя бросить Веньку в такой сложной ситуации. Хотя я уже
безумно скучала по Польке.
Как-то днем ко мне вдруг подошла Лариса. Интересно, что еще
она мне расскажет про Андрея? Что он серийный убийца или вампир?
— Слушай, Бронь, это правда, что ты встречалась с
Ципельзоном?
— Правда, а что?
— Что он тебе предлагал?
