Действительность говорила Лоле, что сказочного невероятно
смелого мужчину ее мечты победили, скрутили, надавали по морде. Но этого просто
не может быть! В таком случае его могли убить… Или похитить вместе с Лолой.
Какой-нибудь мерзавец нанес ему подлый удар из-за угла в спину…
Лола представила воочию эту страшную картину, и в глазах у
нее потемнело. Однако следовало оставить надежду на то, что рыцарь на белом
коне спасет ее, и думать о спасении самостоятельно. Она спустила ноги с топчана
и попыталась встать. Это удалось ей только с третьего раза. Окна в каморке не
было, так что Лола стала опасаться, что ее заперли в подвале. В том, что ее
заперли, девушка убедилась, подергав маленькую дверцу в углу. За стеной кто-то
ходил, тяжело переступая, так что лампочка, подвешенная на обычном шнуре, тряслась.
И еще этот запах… Пахло кем-то сильным и страшным, какие уж там мыши!
Лола поймала себя на мысли, что даже обрадовалась бы сейчас
маленькому мышонку.
С ним можно поговорить хотя бы…
Она ощутила себя несчастной узницей, замурованной в
подземелье на долгие годы — что-то вроде женского варианта графа Монте-Кристо.
На память пришли шотландская королева Мария Стюарт, княжна Тараканова и член
организации «Народная воля» Вера Фигнер. Марию Стюарт и несчастную княжну Лола
в свое время мечтала сыграть в театре, Фигнер же в глазах Лолы не обладала
никакими особенными достоинствами, кроме того, что просидела в крепости
двадцать лет и вышла оттуда как ни в чем не бывало. Лола представила, что ей
придется сидеть в этом ужасно пахнущем и тесном помещении двадцать лет и совсем
пала духом. Никто не придет и не спасет. Собираясь на свидание к Игорьку, она
взяла с собой мобильный телефон, но сейчас в каморке не было ее сумочки.
Лола подумала, что все в жизни повторяется, и со всего
размаху двинула ногой в дверь.
— Эй! Выпустите меня!
Тот страшный за стенкой перестал ходить, потом что-то тяжело
плюхнулось на пол и раздалось глухое утробное урчание, как у мотора мощного
гоночного мотоцикла.
— Ой, — тихонько проговорила Лола, — ой,
мамочка!
Однако хуже всего была неизвестность, и Лола набралась
смелости и снова стукнула в дверь. На этот раз за дверью послышались шаги и в
каморку вошел человек. Лола, которая подумывала о том, чтобы стукнуть этого
типа ломаным стулом, возблагодарила Бога, что он не дал ей сделать глупость.
Череп вошедшего типа на первый взгляд выглядел монолитным.
Сам он выглядел невысоким, но очень коренастым и широкоплечим. Руки были
сильные с огромными лопатообразными ладонями. Голова покрыта редкими
волосиками, надбровные дуги далеко выдавались вперед, так что с трудом можно
было разглядеть под бровями маленькие злобные глазки. Кожа на лице была
нездоровая, какого-то серого цвета, покрыта шишками и наростами, так что Лола
про себя сразу же окрестила вошедшего Бородавочником.
— Очухалась? — нелюбезно заговорил
вошедший. — Это хорошо, а то некогда мне с тобой тут возиться.
Лола отступила к топчану и села на него, потому что ноги ее
не держали. Она узнала этот хриплый невыразительный голос. Именно этот тип
звонил ей на мобильник Алисы и требовал вернуть то, что ей не принадлежит.
Именно он убил Алису, поняла Лола. И ее, Лолу, запросто
может убить. Она осталась один на один с убийцей. Спасения не было.
— Что тебе нужно? — спросила пленница, вжавшись в
стену, потому что отступать дальше было некуда.
— Отдай Алискины ключи! — сказал он вроде бы
спокойно.
— Если ты забрал у меня сумочку, то знаешь, что ключей
у меня нет! И дома ты у меня все перерыл, нет у меня ключей! — взвизгнула
Лола.
— Ты.., не морочь мне голову, — посоветовал
Бородавочник, — сумка ее была у тебя, в ней были ключи. Так что лучше
отдай.
Лола поняла, что даже если она и отдаст ключи, даже не сами
ключи, а голубой брелок, вернее, его содержимое, то все равно он ее не
отпустит. Значит, он убил Алису, чтобы отобрать у нее сумочку с брелоком. Но
сумочка оказалась чужая, так что брелок он не получил.
— Зачем тебе брелок? — спросила Лола. — Что
тебе нужно?
— Мне нужно, чтобы ты его отдала, — сказал
Бородавочник.
Лола прикинула про себя, не свалить ли все на Жанку и не
послать ли этого типа к ней. Тогда одно из двух: либо он Лоле поверит и убьет
ее за ненадобностью, либо не поверит и тогда ей тоже мало не покажется.
— Ну? — спросил Бородавочник. — Ты мое
терпение не испытывай!
Он подошел к Лоле вплотную и легонько сжал ее шею. От этого
перед глазами у нее заходили красные круги и перехватило дыхание. Отчего-то
всплыла мысль, что несчастной Алисе можно было и не стрелять в висок, этот тип
спокойно мог ее задушить.
— Выбирай, как в телевизоре, — усмехнулся
Бородавочник, отпустив Лолу, — помощь зала, пятьдесят на пятьдесят или
звонок другу… Советую тебя позвонить своему хахалю и сказать, чтобы привез
брелок, а то…
— А что такое пятьдесят на пятьдесят? — Как всякая
женщина, Лола была любопытна без меры.
— А это — на выбор! — охотно объяснил Бородавочник. —
Либо один глаз тебе выколю, либо отрежу одно ухо, либо — одну ногу.
Пятьдесят на пятьдесят!
— Не подходи ко мне, урод! — завизжала Лола,
представив себе, что он сейчас исполнит свою угрозу.
— Не ори! — Бородавочник всерьез
рассердился. — А то будет тебе — помощь зала.
— А что это такое? — Лола снова дала волю своему
любопытству.
— А это — там, за стенкой. Будешь плохо себя вести —
сволоку тебя туда.
И тотчас из-за стены послышалось усиливающееся урчание, как
будто мотоцикл прибавил обороты.
— Кт-то эт-то т-там? — от испуга Лола начала
заикаться.
— Тигр там, уссурийский, — серьезно сказал
Бородавочник. — Так что ты не ори громко, а то он нервничает.
— Мы что — в зоопарке?
— Угу, — мотнул головой странный тип, — может
не веришь? Так я тебя живо с тигром познакомлю. Он знаешь сколько мяса в день
ест? Сорок кило! А ты сколько весишь?
— Не т-твое дело…
— Ну, не важно, ему на два дня хватит!
— Как это на два дня? — возмутилась Лола. —
Не на два, а на один!
— Мне без разницы, сколько дней он тебя хавать
будет! — разозлился Бородавочник. — Звони своему х??халю!
— Леня, — умирающим голосом произнесла Лола в
трубку, — Ленечка, меня похитили…
* * *
В случае, когда ему требовалась срочная консультация по
любым вопросам, так или иначе связанным с экономикой или финансами, Маркиз
обращался к своему старому знакомому Рудику Штейнману.
Когда-то, на самом закате советского периода, Рудика выгнали
из знаменитого Финансово-экономического института, больше известного под
сокращенным названием Финэк.
