Спал той ночью Вася плохо. То есть совсем не спал. Он думал.
Мысли его были невеселые. Васю терзала обида. Подумать только, он столько
сделал для мамочки! Он молча, не жалуясь, работал, он создал ей вполне сносную
жизнь, он, в конце концов, рисковал своей репутацией, а она обозвала его
идиотом и форменным болваном. Ужасное время. Чего ждать от других, если даже
родная мать оказалась неблагодарной… Тут Вася вовремя опомнился и даже в мыслях
решил не уточнять кем.
Вместо этого он стал размышлять, как бы ему хапнуть у дочки
Сигильдеева побольше денег и уехать. Вот так, пускай тут мамочка справляется
сама. Вася думает, что она не пропадет. В крайнем случае, извозом подработает к
пенсии, машину она отлично водит…
* * *
Наутро после знаменательной встречи с Василием Люся вышла
прогуляться. Чувствовала она себе после вчерашнего, как ни странно, бодрой и
энергичной. Обида на Васю, дремлющая где-то в глубине души, вчера нашла себе
выход, и теперь Люся с удовлетворением вспоминала, какое у него было лицо,
когда она била его сумочкой. Жалкий, трусливый ворюга! Но какой обаятельный…
какой милый…
Тут на Люсино чело набежала тень. Однако солнышко сегодня
светило так ярко, как будто вопреки календарю наступила весна, и Люся решила не
расстраиваться. Она даже улыбнулась какому-то молодому человеку, шедшему
навстречу, улыбнулась просто так. Молодой человек же отчего-то нахмурился и
ускорил шаг. Удивительно невежливые попадаются люди на улице, вздохнула Люся.
— Не расстраивайтесь, — услышала она вкрадчивый
негромкий голос, — он вас не стоит…
Люся скосила глаза и увидела рядом с собой мужчину лет
тридцати пяти весьма приличной наружности. Одет был мужчина в черное
кашемировое пальто и шляпу. Волос его из-за шляпы не было видно, но над губой
Люся отметила узенькие черные усики, из чего сделала вывод, что мужчина —
брюнет. Пальто, конечно, было дорогое, но шляпа… То есть Люся не сомневалась,
что шляпа тоже дорогая, но кто в наше время носит шляпы? Только киноактер
Михаил Боярский, Люся не очень его любила за хриплый прокуренный голос. И потом
эти усики… Бабушка в детстве внушила Люсе мысль, что брюнеты с усиками очень
подозрительны, и молодой девушке нужно держаться от них подальше. Бабушки давно
нет, и Люся уже не слишком молода, но вот поди ж ты, тип в шляпе не внушает ей
доверия. К тому же это черное кашемировое пальто, у Василия такое же…
— Что вам угодно? — сухо спросила Люся, видя, что
тип в шляпе не отстает.
Бабушка утверждала, что после такой отповеди подозрительный
брюнет обязательно должен смешаться, пробормотать извинения и сгинуть с Люсиных
глаз. Не тут-то было. Тип в шляпе нисколько не смутился.
— Мне угодно с вами побеседовать, — по-прежнему
вкрадчиво ответил он.
Люся остановилась. Бабушка говорила, что человеку всегда
следует смотреть в глаза. Глаза — зеркало души, и если речи часто могут быть
лживыми, то глаза — никогда. Глаза у незнакомца были непонятного цвета, Люсе
никак не удавалось уловить его взгляд. Определенно, глаза эти были ненадежны.
Но, с другой стороны, Люся вспомнила, какими кристально честными глазами
смотрел на нее Вася Зайкин, и вздохнула.
— Я с незнакомыми мужчинами на улице не
разговариваю, — буркнула она.
А давайте зайдем вон в то кафе и познакомимся! —
расторопно предложил тип в шляпе. — Впрочем, я и так уже про вас,
Люсенька, все знаю. То есть не все, конечно, но очень многое. Люся так
удивилась, что дала увести себя в кафе, усадить за столик и заказать чашку
кофе. Тип снял пальто и шляпу и оказался, как и думала Люся, брюнетом с густыми
черными бровями.
— Дорогая, — начал он вполголоса, интимно
наклонившись к Люсе, — прежде всего я хотел бы выразить вам свое
восхищение.
Люся замахала руками, показывая, что на такой дешевый прием
ее не купишь.
— Вы поймите меня правильно! — воскликнул
незнакомец. — Я восхищаюсь вами не просто как женщиной, а как мужественной
женщиной. С вами поступили жестоко…
— А вы откуда знаете? — невежливо перебила его
Люся. — И вообще — кто вы такой и чего от меня хотите?
— Я хочу вам помочь, а кто я — вы и сами со временем
догадаетесь. Пока же зовите меня Леонид, можно просто Лео, — не моргнув
глазом ответил брюнет, и брови его еще больше устремились к переносице.
Люся на всякий случай попыталась отодвинуть свой стул от
незнакомца, представившегося ей странным именем Лео, но этот самый Лео вдруг
оказался от нее не слева, а справа.
— Девочка моя, вы просто созданы для счастья, как птица
для полета, — зашептал он, — вы гордая и неприступная, вы никому не
позволите играть с собой, вы должны отомстить!
— Кому? — с испугом спросила Люся, оглядываясь в
поисках официантки.
Но в кафе не было никого в это позднее утро, даже девица за
стойкой куда-то испарилась.
— Как это кому? — засуетился брюнет. — Вы еще
спрашиваете? Василию Зайкину, конечно!
— Откуда вы знаете про Васю? — вскричала Люся.
— Я знаю про вас все, дорогая моя девочка, —
молвил брюнет самым интимным тоном, — но не нужно бояться. Я желаю вам
только добра!
Люся вспомнила тут некстати свою классную руководительницу —
жуткую визгливую бабу весом в полтора центнера, которая, ставя двойки направо и
налево, утверждала, что желает детям только добра.
— Спасибо, — как могла холодно, сказала
Люся, — я сама способна о себе позаботиться.
— Ой ли? — вскричал брюнет, и брови его взлетели
вверх.
— Да, я вчера Василию уже отомстила, — утверждала
Люся.
— Я в курсе, — согласился брюнет, — но месть
ваша была типично женской. Вне всякого сомнения, вы получили моральное
удовлетворение, но что дальше?
— А что дальше? — изумилась Люся.
— Вот именно, что у вас осталось? Да ничего,
фантом! — брюнет щелкнул пальцами. — Я же предлагаю вам вполне
конкретную месть, от которой вам будет польза не только моральная, но и вполне,
так сказать, осязаемая. Вот послушайте… — Брюнет нагнулся очень низко, таким
образом голова его чуть не легла Люсе на грудь, и из этого непристойного
положения он начал нашептывать Люсе такие вещи, что волосы у нее встали дыбом,
глаза вытаращились, а грудь начала бурно вздыматься.
— Соглашайтесь, дорогая, — нашептывал
змей-искуситель, — соглашайтесь, я обещаю вам, что все пройдет как по
маслу. И вы будете потом не только отомщены, но и счастливы.
Люся представила себе это «потом» так явственно, что сердце
ее забилось быстро-быстро и кровь забурлила во всем теле, как шампанское в
бокале.
— Боже мой! — воскликнула она. — Неужели это
возможно?
— Для меня ничего невозможного нет! — подтвердил
брюнет и добавил совсем другим деловым тоном: — Записывайте, что вы должны
будете сделать завтра.
