Прошло еще много лет, обе женщины состарились. Удивительным
образом Александра Никодимовна получила отдельную квартиру, но с прежней
соседкой по-прежнему часто виделась, потому что та была для нее единственным
близким человеком. К сожалению, внучатый племянник не радовал Александру
Никодимовну, он связался со скверной компанией и ввязался в явную уголовщину,
хотя и навещал изредка старуху, видимо рассчитывая на ее квартиру. И вот, уже
совсем недавно, Александра рассказала подруге, что получила неожиданную
весточку от семьи Воскресенских. Ее разыскал человек, который видел внука
старого профессора в Иркутске, и дал его адрес.
Александра Никодимовна переживала, что умрет, не возвратив
законным владельцам их имущество и тем самым не отплатив добром своим
благодетелям, и поэтому донельзя обрадовалась и написала в Иркутск.
Завершения истории Анна Алексеевна не знала, потому что жила
безвылазно на даче. Завершение знал я и рассказал ей, как, судя по всему,
развивались дальше события.
Письмо вернулось из Иркутска, не найдя адресата (то ли адрес
был неверен, то ли приезжавший к Александре человек и вовсе все сочинил).
Внучатый племянник случайно нашел это письмо и прочел его. Должно быть, старая
женщина была в письме недостаточно осторожна, и Вовка из него узнал о
существовании клада. Он попытался вытрясти из старухи информацию, но добился
только того, что ту разбил паралич и она больше не могла говорить, а вскоре и
вообще умерла.
Можно было бы сказать — умерла, унеся тайну с собой в
могилу, но это не совсем так. Перед смертью она успела пригласить меня и, хотя
лишилась дара речи, сумела поручить мне довести дело ее жизни до конца.
Только теперь мне сделалось ясно поручение моей покойной
клиентки.
Я должен найти потомков доктора Воскресенского и передать им
сохраненное немыслимой ценой имущество. Или, по крайней мере, передать им
инструкцию, спрятанную Александрой Никодимовной в старой папочке. Как юрист,
член коллегии адвокатов, я не имею права не выполнить поручение доверившегося
мне человека, даже если доверитель умер.
Я поблагодарил Анну Алексеевну и отправился обратно в город.
К своему дому я подъехал уже поздним вечером. Однако я не
успел заехать на охраняемую стоянку. Недалеко от нее мою машину остановили двое
вооруженных людей самого бандитского вида. Они подсели ко мне, угрожая оружием,
один сел за руль, мне в бок ткнули ствол револьвера и приказали молчать. Я не
понимал, что им нужно от меня, но выбора так или иначе у меня все равно не
оставалось.
Меня привезли в пустой гараж на окраине города, там
приказали выйти.
В гараже меня ждал пожилой мужчина с руками, разукрашенными
татуировками, — явный уголовный авторитет. Рядом с ним стоял молодой
парень, который выглядел испуганно и заносчиво. В ходе разговора я понял, что
это — тот самый Вовка, внучатый племянник Александры Никодимовны.
Доставившие меня люди подтолкнули меня ближе, ткнули в спину
стволом и отступили, предоставив переговоры своему боссу.
— Нехорошо, адвокат, — проговорил тот медленно, с
характерной уголовной растяжкой, — нехорошо.
Поскольку эта фраза была явно риторической и не
подразумевала ответа, я промолчал.
— Вот парень стоит, — авторитет кивнул на
Вовку, — бабки той законный наследник, а ты его будто и не замечаешь.
Нехорошо.
Теперь ответ уже требовался, причем нечего было пытаться
делать вид, что я не понимаю, о какой бабке говорит авторитет.
Для начала я попробовал потянуть время.
— Этот парень сам свою тетку на тот свет
сопроводил, — сказал я, — из-за него она померла, а по закону убийца
не может наследовать убитому…
— Врет он, Замок, врет! — истерично выкрикнул
парень. — Не убивал я свою тетку! Она сама загнулась! Доктор ясно написал,
что смерть естественная!
— А ты в разговор не встревай! — угрожающе
прикрикнул на него авторитет. — Молод еще! Говорить будешь, когда я тебе
разрешу! И какого черта ты при постороннем кликуху мою назвал?
Затем он повернулся ко мне и продолжил совершенно спокойным
голосом:
— Слышал, что пацан говорит? Естественная, в натуре,
смерть! Так что придумай что-нибудь другое…
— Александра Никодимовна не оставила завещания, —
сделал я еще одну попытку, — а он, — я кивнул на Вову, — ей не
близкий родственник, так что не имеет на квартиру никаких прав…
Я сделал вид, будто думаю, что этих людей интересует
квартира покойной, тем самым заставив бандитов раскрыть карты и сказать мне,
что они действительно знают.
И авторитет тут же раскрылся:
— Да нужна мне ее … квартира! — выкрикнул он,
вставив непечатное слово. — Я из-за такой дряни с унитаза не встану! Ты
что же, за дурака меня держишь? Мне захоронка ее нужна, клад!
Я деланно рассмеялся:
— Вроде серьезный вы человек, авторитет, а в такую
ерунду поверили! Клад! Да в наше время про такие вещи и говорить-то смешно!
Сейчас единственная реальная вещь, которую можно откопать, — это труп
какого-нибудь несчастного, такими, как вы, закопанный!
От этих слов авторитет разъярился. Он угрожающе надвинулся
на меня и прошипел:
— Вот это запросто могу тебе устроить! Закопают тебя
мои ребята на пустыре, и никто не найдет! Ты меня лучше не серди!
Он покосился на Вову и добавил:
— С тобой мы еще поговорим, отдельно! Я тебе,
молокососу, поверил, может быть, и зря, но если ты мое доверие не оправдаешь,
лучше бы тебе вообще на свет не родиться! А за этого адвокатишку лично
отвечаешь, головой!
Он снова повернулся ко мне и закончил разговор:
— Даю тебе неделю срока! Если не отдашь мне то, что от
старухи получил, — буду тебя и твою сестру кромсать на мелкие кусочки!
Авторитет развернулся и ушел, а меня схватили двое бойцов и
втолкнули в машину, где уже дожидался Вова.
* * *
Они довезли меня почти до дома, и тут, не доезжая примерно
квартал, Вовка распахнул дверь и вытолкнул меня из машины. Я кое-как поднялся
на ноги, доковылял до своего подъезда. Дежурный охранник едва меня узнал. Я
поднялся в свою квартиру, и первое, что увидел, — Люсю, спящую на диване в
гостиной. Сестра была в вечернем платье, она свернулась калачиком, как в
детстве, и уютно посапывала во сне. Я вспомнил, каким чудесным ребенком Люся
была совсем недавно, и внезапно почувствовал к ней острую жалость. Если меня
убьют, она тоже пропадет. Она ведь совершенно не приспособлена к жизни. Да этот
страшный уголовник и ее не оставит в покое!
Я поправил сбившийся плед и пошел в свой кабинет. Мне нужно
было, конечно, принять ванну, привести себя в порядок, обработать ушибы, но в
первую очередь я хотел посмотреть на злополучную записку, из-за которой попал в
такие неприятности.
