Они завернули за угол и увидели невзрачную вывеску «Шашлыки.
Вино. Кавказская кухня». Вывеска тускло горела, время от времени призывно
подмигивая несколькими неоновыми буквами. Неровные, выщербленные ступени вели к
двери полуподвала.
— Ты не гляди, что так неказисто, — предупредил
Халява, спускаясь по ступеням, — кормят они хорошо, два брата шашлычную
держат, осетины. В мясе понимают, готовить умеют, и вино у них настоящее.
За дверью оказалось небольшое низкое помещение со сводчатыми
закопченными потолками. В подвале было шумно, накурено и не слишком чисто.
Публика присутствовала соответствующая — мелкие неудачливые братки и их
крикливые, неумеренно накрашенные подружки. Халява уверенно прошел к свободному
столику в углу и уселся за него, положив на темную столешницу тяжелые кулаки.
Маркиз, опасливо оглядевшись по сторонам, сел напротив. В ту же секунду рядом
со столом появился высокий смуглый мужчина с орлиным носом и шапкой густых
вьющихся волос.
— Вах, кого я вижу! — воскликнул он с наигранной
радостью. — Халява! Дорогой гость! Что кушать будете?
— Мяса мне, Махмуд, и побольше! — Халява потер
руки. — Знаешь ведь, как я люблю!
Горец повернулся к Маркизу. Леня был не голоден и заказал
чашку кофе по-турецки. Хозяин быстро удалился и скоро снова пришел, поставив на
стол тарелку с горячим мясом для Халявы и чашку кофе для Лени.
— Зря мяса не заказал, — Халява покачал
головой, — Махмуд хорошо готовит! Хорошее мясо!
— Да я недавно ел, — отмахнулся Маркиз.
— А я вот мяса могу сколько угодно съесть, —
хвастливо проговорил Халява, — один раз целую корову сожрал!
— Ну уж! — Маркиз взглянул на него с недоверием.
— Ну, не один, конечно, — Халява довольно
усмехнулся, — ты послушай, как дело было.
Я тогда молодой был, реально, восемнадцать лет всего. Жизни,
конкретно, не нюхал. В армии служил, в воздушно-десантных войсках, сорок
четвертая краснознаменная дивизия. Стою ночью на часах, охраняю, конкретно,
родную десантную часть. Сам понимаешь — время ночное, спать охота, есть охота,
пить охота, и все остальное в том же духе. А с места сойти не моги — часовой!
Темень — хоть глаз выколи. Я-то стою под грибком, сам освещенный, как в клубе
на сцене, а вокруг — тьма египетская! Чуть вперед шагнешь — кусты, и в них
вовсе черно. На плече у меня, сам понимаешь, автомат Калашникова, облегченная
десантная модель, с полным боекомплектом.
Второй час ночи, самое то время. Стою, думаю про свою
молодую жизнь. Всякое, понимаешь, в голову лезет. И вдруг это в кустах, прямо
напротив меня, что-то зашевелилось. Я молодой был, пугливый по жизни. Это
сейчас уж ничего, конкретно, не боюсь, а тогда — совсем другое дело!
«Стой! — кричу. — Стрелять буду!»
Все, как по уставу положено.
А тот, в кустах, на мое предупреждение — ноль внимания и
прет конкретно в мою сторону. Я ему — еще одно предупреждение, а он лезет,
только кусты трещат! И видно, что огромный он, ровно слон!
Ну, я уже всерьез перетрусил и начал по кустам из «калаша»
палить. Все тридцать патронов конкретно выпустил, а палец на спуске наглухо
заклинило. Не разогнуть, и все! Только когда патроны в магазине кончились,
стрелять перестал. И тут в тишине слышно стало, как в кустах кто-то —
шмяк! — и упал. Ясно только, что огромный кто-то.
Тут ко мне майор подбежал, дежурный по части. Так и так, что
за дела, почему стрельба? Я ему — нарушитель, на предупреждение не ответил,
пришлось стрелять на поражение, согласно уставу.
Майор мне: молодец! Все правильно сделал! Все по уставу, все
как положено! Поскольку ты есть часовой, существо неприкосновенное, хоть там, к
примеру, сам министр обороны припрется и не ответит тебе как положено, ты по
уставу должен и в министра стрелять! Только ты автомат-то лучше отдай, а то
вцепился, как собака в кость…
Я еще больше перепугался:
«Неужели там правда министр?»
«Да какой министр! — майор отвечает. — Откуда
здесь министр возьмется, в два часа ночи! Корова заблудилась, ну ты ее и
уложил! Одной пулей, прямо в голову. Ну, наповал, разумеется. Пуля-то — со
смещенным центром. А остальные — в белый свет, как в копеечку».
Короче, всей ротой потом эту корову ели — боевой трофей, не
шутки! Законная добыча! Как говорится, чужого нам не надо, а свое никому не
отдадим! А мне, конкретно, все лучшие куски доставались, как непосредственному
виновнику. Я это, значит, ем, только за ушами трещит, а майор подойдет,
посмотрит и непременно скажет:
«Ешь, сынок! Пятнадцать лет у меня такого хорошего бойца не
было!»
Халява ухмыльнулся и добавил:
— Между прочим, и хозяин коровы очень довольный был.
Ему компенсацию заплатили, хорошие, между прочим, деньги, а корова уже так и
так молока не давала. Он ко мне потом подходил, папиросами угощал, спрашивал,
когда я еще на часах стоять буду.
«Я, — говорит, — тогда подгадаю, тещу свою выведу
погулять. А интересно, за тещу тоже компенсация положена, или это только за
корову как за полезную в хозяйстве животину?»
За разговором Халява незаметн?? расправился с мясом. Он
отставил пустую тарелку, сыто отдуваясь, и спросил:
— Ну, короче, чего ты у меня спросить-то хотел?
— А вот три дня назад перед театром машину рванули, так
ты вроде в курсах, кто это подсуетился.
— Машину, говоришь? — Халява помрачнел и теперь
явно тянул время. — Да я про это ничего не знаю. Какая такая машина?
— Вот что, — Леня перегнулся через стол и
угрожающе уставился на своего собеседника, — ты лучше ваньку не валяй! Это
Полукопченому не понравится! Лучше выкладывай сразу, что знаешь!
— Да ничего я не знаю! — мялся Халява. — И
вообще, я в чужие дела никогда не мешаюсь! Мало ли у кого какие разборки! Кто
много знает — долго не живет, а я покуда на тот свет не тороплюсь!
— Оно и видно! — криво усмехнулся Маркиз. —
Так конкретно и передать Полукопченому — мол, Халява что-то знает, да
помалкивает? Сам понимаешь, что с тобой будет после этого!
— Да подожди ты, — Халява опасливо
огляделся, — ну чего ты сразу на принцип идешь? Я ведь правда ничего не
знаю…
— А Сиплому ты в тот день другое говорил! — Леня
почувствовал, что еще немного — и Халява выложит все, что знает.
— У, Сиплый, падла болтливая! — пригорюнился Ленин
собеседник. — Да я разве отказываюсь? Я и правда почти ничего не знаю!
Так, пацаны кое-что болтали, да разве ж этому можно верить?
— А ты расскажи, что болтали, — поощрительно
проговорил Маркиз, — а уж что там правда, а что брехня — Полукопченый сам
разберется!
Халява снова опасливо огляделся, перегнулся через стол и
заговорил, понизив голос:
— Есть такой корешок, кликуха ему — Молоко. За что ему
такое прилепили, все знают: типа, если будет он по мишени стрелять, даже с пяти
шагов — непременно в молоко все пули уйдут. Не то что он стрелять не умеет, а
просто такое уж ему от бога счастье. Короче, всегда все у него наперекосяк, все
не как у людей. С ним никто уже и на дело не идет, потому что даже самый верняк
обязательно провалится, полный облом случится. Так что теперь он в одиночку
работает. А в одиночку много ли настрогаешь? Ну, в общем, пробовал он разную,
типа, работу, и все у него не получалось, пока не стал он заказы брать…
