– Мы куда-то поедем?
– Меня там ждут.
Они были у вокзала через пять минут. Когда вышли из машины, к ним подошел мужчина. Диана узнала «пьяного немца».
– Здрасьте, – поприветствовал он ее на чисто русском.
– Это Саня, мой товарищ и помощник, – представил его Дэвид.
– Я думала, вы немец.
– Все так думают, поэтому я под него и кошу.
– Я звонил Сане, когда ты забирала из машины свою сумку, все рассказал, чтобы он успел подумать над тем, что нам делать.
– А чего тут думать? – пожал плечами Саша. – Мотать отсюда надо. Тебе в первую очередь. Так что либо ты ждешь первой электрички, либо прыгай в машину, я тебя отвезу.
– Помыться бы. И повязку сменить надо.
– Ничего, грязным походишь. А повязку я тебе поменяю.
«Как? Уже? – испугалась Диана. – Расстаемся сейчас? Нет, это слишком быстро… Еще хоть чуточку побыть с ним…»
– Может, зайдем ко мне в квартиру? – с надеждой спросила Диана. – Помоешься, я тебя перебинтую, а потом поедете.
– Да, было бы неплохо…
– Это все равно что мышам плясать перед носом спящей кошки, – проворчал Саня. – Помнишь, ты мне это говорил? Зачем искушать судьбу?
– Ты же сам уверил меня, что там чисто. Больше никто за домом не следит. На полчаса?
– Ладно, поехали.
Они сели в машину. Саня за руль. Диана с Дэвидом сзади.
«Полчаса… Я вижу его последние полчаса», – повторяла про себя Диана, чтобы смириться с этой мыслью.
– Можно ключи? – услышала она голос Сани и не сразу поняла, о чем он.
– Какие?
– От вашей квартиры. Я зайду первым, проверю.
Она дала ему ключи. Саня удалился.
– Ты можешь хотя бы писать мне? – спросила Диана. – Или звонить? Хоть иногда…
– Это все равно что отрезать хвост собаке по сантиметру.
– Тогда не отрезай его совсем!
– Не понял.
– Давай не будем расставаться.
– Ты сошла с ума?
– Да. Потому что любовь – это сумасшествие.
– Нет, – отрезал он.
Из дверей подъезда показался Саша.
– Все нормально, идите, – сказал он, сев в машину. – У вас полчаса.
– Ты не поднимешься?
– Я тут посторожу… – Он красноречиво посмотрел на них. Этот взгляд означал: я понимаю, вам надо побыть вдвоем. – А вы на всякий пожарный свет не включайте.
Они поднялись в квартиру. Дэвид пошел в ванную, Диана на балкон. Села там на стульчик и стала смотреть на море, очень темное в это время суток. Ей хотелось, чтоб оно ее, как всегда, успокоило, но вместо этого слабо плещущаяся водная громада только усилила ее грусть…
– Диана, – тихо позвал Дэвид. – Смени мне, пожалуйста, повязку.
Она оглянулась. Он стоял на пороге ванной в джинсах, но с голым торсом. На него из двери падал свет, и ей хорошо была видна татуировка. Дракон улыбался ей, но как-то печально.
Диана молча сменила повязку. Вернулась на балкон. Дэвид через минуту присоединился к ней. В руках он держал сигарету.
Он затянулся.
Вдруг тишину разорвал противный скрип. Он доносился снизу. Это Пьер выкатился на своем кресле на балкон. Диана свесила голову, посмотрела. Да, действительно он. Дэвид тоже взглянул. А потом вдруг сделал шаг назад. Да еще Диану за собой утащил. Закрыв балкон, он шепотом спросил:
– Кто это такой?
– Мой сосед Пьер.
– То есть вы знакомы?
– Шапочно.
Дэвид схватил телефон и быстро настрочил кому-то эсэмэс. Потом натянул свитер, взятый в сумке, обулся.
– Пойдем спустимся. Позвонишь в его квартиру, скажешь, что у тебя прорвало трубу или еще что-нибудь. Главное, чтоб он открыл.
Она не стала задавать лишних вопросов. Вышла из квартиры, спустилась на этаж, подошла к двери.
Позвонила.
Потом еще раз и еще.
– Пьер! Откройте, пожалуйста, я знаю, что вы дома! – крикнула она. – Ко мне снова забрались, я боюсь…
За дверью послышался скрип. Через несколько секунд она открылась.
Пьер был в том же халате, в каком она его видела впервые. Лицо еще более изможденное, взгляд настороженный.
– Я думал, вы уехали, вас было не видно, – сказал он. – Заходите.
Она хотела сделать шаг, но Дэвид отстранил ее и вошел в квартиру первым.
– Ну, здравствуй, Гена, – произнес он.
– Надо же… Кир! Ты даже не удивлен… Почему?
– Я понял, что ты жив, несколькими часами ранее. Но я удивлен.
– Чем? Моим внешним видом? Да, теперь я такой. И все благодаря тебе! – Геннадий посмотрел на Диану. – Сколько бы ты дала мне лет?
– Шестьдесят.
– Мне сорок пять. И когда-то я был здоровым мужиком. А теперь я в кресле и вообще полутруп. Он повредил мне позвоночник.
– Ты живешь тут один? – спросил Дэвид.
– Да. Но ко мне каждый день приходит сиделка. К счастью, я могу самостоятельно перебраться с кровати на кресло и обратно. А вот на горшок сходить не могу. Поэтому сейчас на мне памперс. Ты не представляешь, какой это кайф срать под себя… – Он говорил зло и сверлил Кира взглядом. – Пришел добить меня? Что ж, давай. Все равно это не жизнь. Но главное я сделал, о сыне позаботился, скоро он станет богатым…
– Ты расскажешь мне обо всем?
– Почему нет? – Тарасов откатился к балкону, взял с подоконника сигарету, закурил. – Ты не знаешь, что такое кома. Это ад! Сотни, тысячи, миллионы раз ты видишь одно и то же – страшный момент, когда тебя убивали. И чувствуешь боль, которая тогда разорвала твое тело. Я думал, что умер. И это мой ад. Единственное, что тогда хоть как-то меня радовало, – это мой сын. Я лежал в больнице, где он работал санитаром, и он навещал меня. Витя говорил со мной, и я его слышал. Тогда я понимал, что еще жив, но потом все повторялось…
– Как ты очнулся?
– Сам не знаю. Но я вдруг вынырнул из кошмара и увидел человека. Он стоял у моей кровати и с интересом на меня смотрел. Я подумал, что это очередной кошмар, просто другой. И рассказал этому человеку о том, как меня убили. Я знал, что это сделал ты, я видел тебя перед тем, как ухнуть в ад. И все то время, что я лежал в коме, я проклинал тебя. Я и очнулся, наверное, чтоб отомстить тебе.
– Мужчина тебе не приснился?
– Нет. Он был реальным. Я знал его как Крота. Он именно так мне представился. И сообщил, что убивает людей за деньги. Не в ту ночь, гораздо позже, он рассказал, что явился в больницу доделать свою работу, проходил мимо моей палаты, и ему стало интересно посмотреть на коматозника. И тут я открываю глаза и начинаю говорить. Он слушал очень внимательно. А когда я выкрикнул: «Я отомщу ему!» – он впервые подал голос: «Тогда тебе лучше умереть. Покойников боятся только суеверные идиоты, и с них спроса меньше!» Я не сразу понял, о чем он, но потом до меня дошло…
