— Звучит, пожалуй, правдоподобно, — задумчиво проговорил мой брат. — Значит, Педрариас вербует себе здесь людей, чтобы подавить мятеж де Бальбоа?
— А потом отправиться на завоевание новых земель к югу от Панамы, — кивнул седой. — Поэтому тот, кто выберет сейчас правильную сторону, сорвет большой куш.
— Я завербуюсь в эту бандейру, — сказал я решительно.
Великан одобрительно взглянул на меня:
— Правильно, молодой сеньор. Я бы тоже завербовался, будь мне хоть на десять лет меньше.
— В Италии годы не мешали тебе портить местных девчонок, Эль Брухо, — усмехнулся Педро.
— Девчонки — это одно, — философски заметил Эль Брухо, — а проклятые индейцы — совсем другое. Нет уж, я хочу спокойно дожить свой век в этом прекрасном городе, вдалеке от кровопролитных сражений. А юность — прекрасное время для битв и приключений.
Он положил перед собой новый лист бумаги и окунул перо в чернильницу.
— Итак, мой юный сеньор Диего, имеете ли вы опыт военной службы и какое-нибудь армейское звание?
Прежде чем я успел открыть рот, Педро заявил:
— Мой брат служил у меня в отряде сержантом. Он прекрасно владеет шпагой и умеет стрелять из пистолета. Кроме того, он наездник, каких мало.
— Великолепно! — вербовщик довольно потер руки. — Именно таких людей и не хватает лейтенанту Варгасу. А лошадь у вас имеется, сеньор Диего?
И опять Педро не дал мне ответить:
— Да, прекрасный арабский трехлеток по имени Боабдил.
— Так и запишем. — Эль Брухо склонился над листом и принялся старательно выводить на нем какие-то буквы. — Что ж, офицер, да еще и с собственной лошадью… А аркебузы у вас, случаем, нет?
— Чего нет, того нет.
— Жаль, аркебузиры в Индиях на вес золота. Впрочем, и всадники ценятся ненамного меньше. Итак, мой юный сеньор, распоряжением губернатора Панамы Педрариаса Давилы, офицер с вашим опытом и экипировкой получает подъемных… — Он открыл большую, переплетенную кожей книгу и сверился с какими-то записями. — Пятнадцать тысяч мараведи.
В первое мгновение мне показалось, что я ослышался. Но не успел я еще мысленно распорядиться неожиданно свалившимся на голову богатством, как услышал спокойный голос своего брата:
— Двадцать серебряных песо? Ты за кого меня принимаешь, Эль Брухо? За идиота?
Все дело в том, что настоящая мараведи — старинная золотая монета, чеканившаяся еще мавританскими королями, — была не так давно заменена мелкой медной монеткой с тем же названием. Новая монета была такой дешевой, что за целый мешочек мараведи, в который умещалось семьсот медных кружочков, давали один серебряный песо.
— Что ж я могу сделать! — заныл вербовщик. — Это старый Педрариас велел платить офицеру по пятнадцать тысяч, а всякой необученной шантрапе — и вовсе по пять…
— Вот что, — сказал Педро, поднимаясь, — мы, пожалуй, пойдем в другую контору, где благородным идальго предлагают достойные их происхождения условия. А лейтенант Варгас останется без прекрасного офицера…
— Постойте! — Великан приподнялся из-за стола. — Думаю, я мог бы накинуть еще десять песо… из своего кармана, только в память о нашем боевом прошлом…
Педро шагнул к нему и сгреб за воротник. Эль Брухо был выше моего брата на голову и гораздо шире в плечах, но, когда Педро встряхнул его, съежился от страха.
— Старый плут, — сказал Педро. — И много ты нашел офицеров для этой бандейры?
— Пока никого, — прохрипел вербовщик. — Сеньор Диего… первый…
— Значит, у тебя остались деньги, предназначенные для других офицеров, — констатировал брат. — И ты вполне можешь заплатить их единственному офицеру, который ступит завтра на борт «Ла Паломы». Ты меня понял?
Через полчаса мы вышли из вербовочной конторы с сотней песо в кармане. Не ахти какие деньги, но на первое время в Индиях должно было хватить.
— Зачем ты сказал, что я был сержантом? — укорил я Педро, когда мы углубились в лабиринт улочек, уводящих в сторону порта. Мигель и Серхио шли за нами чуть поодаль, внимательно посматривая по сторонам. — Ведь этот лейтенант Варгас с ходу меня раскусит.
— Успокойся, братишка. Быть сержантом — наука несложная. Слушай своего лейтенанта и гоняй солдат. Даже наш свинопас Хайме с этим бы справился.
— А Боабдил? Ты действительно мне его отдаешь?
Брат пожал плечами.
— Заберу себе твоего Мавра — и мы будем квиты.
Я только зубами скрипнул. К Мавру я был привязан, пожалуй, не меньше, чем к родным братьям.
— Ну-ну, не жадничай, — усмехнулся Педро. — К тому же в Индиях ты вполне можешь добыть столько золота, что хватит купить всех лошадей Испании. Насколько я знаю этого жулика Эль Брухо, в россказнях о золотых странах на юге есть зерно истины. Главное, братишка, не упустить момент, когда нужно протянуть руку и схватить Фортуну за… — Тут он на мгновение замялся. — Скажем, за край платья.
Лейтенант Варгас оказался невысоким и жилистым мужчиной с худым, изборожденным ранними морщинами лицом. У него была привычка разговаривать с полузакрытыми глазами, что придавало ему сонный вид. Как мне показалось, он проявил гораздо больше интереса к Боабдилу, нежели к моей скромной персоне.
— В каких военных кампаниях участвовали, юноша? — спросил он таким тоном, как будто интересовался здоровьем моей троюродной тетушки.
— Откровенно говоря, ни в каких, — ответил я, украдкой оглядываясь на Педро. Брат сидел в отдалении на швартовочной тумбе у края причала и чистил палочкой ногти. Беседовать с Варгасом он отправил меня одного, сказав, что «настоящий офицер в няньках не нуждается». В этом он был, безусловно, прав. — Я только готовился к участию в кампании в Наварре.
Ложь, конечно, но довольно невинная и, что важно, с трудом поддающаяся проверке.
— Ясно, — равнодушно ответил Варгас. Мне показалось, что он мгновенно утратил ко мне те крохи интереса, которые у него были. — По закону, мне следует спросить, есть ли у тебя неоплаченные долги и не скрываешься ли ты от королевского правосудия…
Если я и вздрогнул при этих словах, то, надеюсь, лейтенант этого не заметил.
— Но поскольку я еще ни разу не слышал, чтобы на этот вопрос отвечали утвердительно даже самые отъявленные висельники, то тратить время попусту я не стану. В Индиях свой закон. Наш губернатор, дон Педрариас, суров, но справедлив. Да, кстати, дуэли в Панаме запрещены под страхом каторжных работ. Ты не дуэлянт, надеюсь?
— Что вы, — сказал я, — я кроток, как овечка.
Тут он впервые приподнял свои припухшие желтоватые веки.
— Что, правда?
— Нет.
— Во всяком случае, я тебя предупредил. Отряд у меня в этот раз собрался — не приведи Господь. Половина — просто воры, вторая половина — уроды, каких свет не видывал. Общаться с ними придется в основном тебе, юноша.
