Юрген заметил мэру, что тот, как отец не может
судить объективно, а сгоряча судить вообще ни к чему. Главное сейчас доставить
всех, и преступников, и жертв в город и позаботиться об их надёжной охране. А
завтра можно будет принять правильное решение.
— Кому всё-таки выпал жребий? — спросила Юта
у Полика. — Я так и не видела, кого в первую очередь мы спасали?
— Джастина, — усмехнулся Полик. — К счастью,
он сам этого не знает!
— Что же ты раньше мне не сказал! — притворно
рассердилась Юта. — Я бы сто раз подумала, стоит ли рисковать ради этого рыж… рыцаря!
— Я не ослышалась, ты наконец стала думать о
напрасном риске, Юта? — спросила тётя Георгина, проходя мимо племянницы. —
Какой прогресс!!
Эпилог
Следующий день в Гаммельне указом нового
герцога был объявлен ежегодным праздником Возвращения Детей.
Отец Себастьян с утра отслужил в соборе
торжественную мессу, где присутствовали почти все жители города. Фрау Эльза
опомниться не могла от той чести, которой она удостоилась, не ведая того:
больше недели её пансион принимал у себя первых лиц Брауншвейгского герцогства,
а матушка Эльза даже не догадывалась об этом.
Юта горячо поблагодарила семью Ульрихзенов за
гостеприимство, а Вилли и герра Готфрима ещё и за неоценимую весьма
своевременную помощь в разоблачении тайного ордена.
— Не стоит благодарности, фрейлейн, — ответил
Готфрим Ульрихзен. — Это мы должны благословлять вас, что не останемся в веках
городом, постоянно теряющим своих детей. Ужасно обидно было бы, если прошедшие
шесть веков нас ничему так и не научили!
Герр Готфрим кроме благодарности жителей
города получил ещё и особое признание своих заслуг: теперь никто больше не
сомневался в правдивости его истории с вепрем.
— Так вам и надо, — усмехался герр Ульрихзен.
— Моему прапрапрадедушке тоже не верили, а он всю жизнь говорил только правду!
— А как звали вашего прапрапрадедушку? —
лукаво поинтересовалась Юта.
— Карл-Фридрих-Иероним фон Мюнхгаузен.
— Я так и думала. У вас достойные
родственники, герр Ульрихзен.
— И у вас, фрейлейн Юта.
— О, да.
Поскольку нынешний день был объявлен выходным,
дети и родители могли провести его в тёплом семейном кругу. Кроме того,
магистрат давал обед в честь всех детей города. Можно было привести с собой и
старших членов семьи, это не воспрещалось, но героями дня были дети. В
особенности те, кто лично принимал участие в битве.
Вилли наконец рассказал друзьям, как он
очутился в самом центре событий, хотя ему было строго велено сидеть дома. Но,
примерно через четверть часа или даже меньше, после того, как ушли Юрген,
Михель, Ульрихзен и отец Себастьян вместе с мамой Джастина, в пансион явилась
Георгина "Невицкая". Она спросила, куда ушли мужчины вместе с её
ненаглядным мужем?
— Не волнуйтесь, они всё устроят, — успокоила
её фрау Эльза. — Подождём их здесь.
— Я не могу оставить солдат на улице, — тоном
великого полководца сказала тётя Георгина. — Наш уважаемый господин мэр узнал,
что оба его сына, и старший, и младший — активные участники тайного рыцарского
ордена. И сейчас их обоих нет дома! Господин мэр любезно согласился дать целый
отряд солдат в помощь нашим мужчинам и, я думаю, мне стоит отправиться к месту
собрания Ордена вместе с ними.
— Вам непременно нужен проводник! — сунулся
Вилли.
— Сынок, тебе же отец запретил лезть на эту
гору.
— А при чём здесь я? — удивился Вилли. — Я
имел в виду нашу Принцессу. То есть, конечно, вашу Принцессу, герр Вольфгангер,
но в любом случае, она привела бы нас к логову преступников. А я… я бы только охранял её по дороге.
— По-твоему целого отряда недостаточно для
охраны? — скептически заметила его мать. — Ладно, иди уж, герой! Только оденься
потеплее! Вы не возражаете, фрау Невицкая?
— Что вы, фрау Ульрихзен! Вилли очень
хороший, послушный мальчик и замечательный друг. Его помощь не будет лишней.
До Коппельберга Вилли нёс кошку на руках, а
потом и правда отпустил её на тропинку. Вот тогда ему и пришла мысль осыпать
Принцессу древесным светящимся порошком, как рассказывал папа. Вилли знал
большую трухлявую колоду невысоко на склоне горы и давно уже проверял, что её
труха светится. Они с мальчишками там часто играли.
Кошка Принцесса, точно волшебный клубочек из
сказки, уверенно побежала вперёд, а отряд, погасив почти все фонари, сумел
незаметно подойти к пещере и окружить её, отрезав преступникам пути к бегству.
Отцу очень понравилась идея Вили, и решено было обсыпать трухой всех, кто после
штурма пещеры в темноте выскочит из неё и попытается убежать. Как известно, это
помогло вернуть загипнотизированных детей и до того напугало Корнелия и
Тритона, что они предпочли поскорее сдаться.
Теперь в городе снова стало спокойно, и дети
могли вернуться к нормальным весёлым играм.
— Мам, ну какие игры, я уже взрослый, —
недовольно отвечал Джастин. Ребекка, поцеловав его, проводила сына до самого
порога отеля, где его дожидались друзья. — Мы идём на обед в мэрии. Ну, немного
погуляем до начала и всё.
— Только не далеко. И не долго.
— Мама! Мы вполне ответственные взрослые
люди. Я же понимаю… Ты сама не опаздывай, пожалуйста, на приём, а то тебя не пропустят.
Все друзья Джастина и сама Ребекка весело
засмеялись.
— Чего вы? — не понял Джастин.
Юта, смеясь, объяснила, что фрау Ребекку
теперь знает весь город, и мэр, и новый герцог уж как-нибудь позаботятся, чтобы
такую выдающуюся личность пропустили на праздник.
— Чем это она такая уж выдающаяся? —
проворчал Джастин.
— Сынок, да я ведь… я же
королева рекламы, разве ты забыл?
Джастин махнул рукой, глядя на смеющуюся мать:
— Ох, мама…
Когда они шли к ратуше, Юта взяла Джастина за
руку.
— Знаешь, в чём твоя проблема? — сказала она
самым "американским" тоном, каким смогла. — Ты боишься быть ребёнком.
А зря, это очень сложная и ответственная роль в жизни. Быть хорошим ребёнком
ничуть не проще, чем быть хорошим родителем.
— Вот ещё!
— Да, да, Джастин. Ну признайся наконец, что
именно материнская любовь спасла тебя, а не отряд солдат и… — (Юта
хихикнула) — и не моя сковородка!
— Ну…
— Спасла, причём, дважды.
— Как это?
— Ты же услышал песню. Кстати, никак не
пойму, что же на тебя-то она подействовала, ты же не местный?
— Это бабушкина колыбельная. Я её помню. Ну
ладно, согласен я ещё немного побыть ребёнком.
