— Какой добрый джентльмен, — сказала она, сложив руки, словно в молитве.
Я не смог сдержать улыбку. Вспомнился случай, когда мы с Холмсом, спасая свои жизни, договорились встретиться в вагоне поезда, отходящего от вокзала Виктории. Тогда я был абсолютно уверен, что мой друг опоздал, — ровно до той минуты, пока престарелый священник, который сидел напротив, не заговорил со мной голосом Холмса.
— Не хотел бы вам мешать… — послышалось у меня за спиной.
Обернувшись, я увидел молодого человека в безупречном дорожном костюме. Волосы его были настолько тщательно набриолинены, что даже шквалистый ветер не мог бы повредить причёску.
Молодой человек достал карманные охотничьи часы с замысловатой гравировкой на крышке и продолжил свою мысль:
— Но эта леди не единственная, кто хочет успеть на ближайший поезд до Инвернесса.
— Ваша правда. И я в их числе.
— А вы оптимист. — Молодой человек показал мне циферблат. — Отправление через десять минут. Вы надеетесь уложиться со своей спутницей в этот отрезок времени?
— Что он говорит? — поинтересовалась старушка.
Если только это действительно была старушка.
— Неважно. — Я обратился к кассиру, чтобы поскорее со всем этим покончить. — Будьте добры, два билета до Инвернесса. Один для этой леди и один для меня.
— О, молодой человек, вы так любезны. Вот если бы вы ещё донесли мой багаж…
С этими словами пожилая дама удалилась, оставив меня один на один с кассиром, с кожаным чемоданом и тремя шляпными коробками.
«Это наверняка Холмс», — подумал я, потому что больше ни у кого не хватило бы наглости бросить меня в подобной ситуации.
— Послушайте!.. — окликнул я старушку, но она либо была глуха от рождения, либо оглохла на радостях.
«Точно Холмс».
— Девять минут, — констатировал молодой человек у меня за спиной.
— Пощадите, — взмолился я, быстро оплатил билеты и подхватил с пола брошенный багаж.
Если эта леди — не Холмс, значит у меня заканчиваются наличные и терпение.
Я потащился за дамой через вестибюль и умудрился добраться до платформы, лишь один раз уронив шляпные коробки.
В окне одного из вагонов я заметил Сайленса. Он, видимо, уже не надеялся, что мы с Холмсом явимся в условленное время.
— Доктор Ватсон! — воскликнул Сайленс и спустился из вагона на платформу, чтобы помочь.
— Боюсь, я слишком легкомысленно подошёл к сборам в дорогу, — проговорил он, указывая на мой багаж.
— Это не моё, — попытался я откреститься от шляпных коробок и громко позвал старушку, которая шаркающей походкой продвигалась к дальнему концу платформы.
— Нам следует сесть ближе к голове поезда!.. — донеслось в ответ. — Мой сын говорит, так безопаснее.
— Эта леди — ваша знакомая? — спросил Сайленс.
— У меня есть подозрение, что да. Идёмте, надо её догнать.
Сайленс подхватил свою дорожную сумку и шляпные коробки. Мы устремились вдоль платформы, а когда проводник, предупреждая о скором отправлении поезда, взмахнул флажком, перешли на бег трусцой.
— Поднимайтесь в вагон! — заорал я. — Куда уж дальше?..
— Незачем так кричать, дорогой, — отозвалась дама и, пытаясь забраться в вагон, повисла на ручке двери. Казалось, она вот-вот рухнет на платформу, как вдруг чьи-то руки крепко схватили её и затащили внутрь.
— Холмс?..
— Ватсон! Я уже начал опасаться, что вы оба опоздали на поезд. Но теперь вижу: причина задержки — ваше благородство.
Мы поднялись в вагон, и я принялся запихивать старушечью поклажу на багажную полку. Холмс взял у меня шляпную коробку и отставил её в сторону.
— И каким же образом вы очутились в такой компании?
— Каким?.. — Сначала я хотел как-нибудь отвертеться, но потом решил, что Холмс всё равно раскусит. — Решил, что это вы загримировались под старушку.
Холмс расхохотался и подтолкнул нас с Сайленсом к выходу.
— Если вам ещё что-нибудь понадобится, мадам, не стесняйтесь — обращайтесь к моему другу. Мы будем в соседнем вагоне.
— Погодите секунду. — Я вдруг вспомнил о билете, за который был вынужден заплатить из собственного кармана.
— Не стоит обо мне беспокоиться, — проговорила леди. — Это, конечно, очень любезно с вашей стороны, но не нужно докучать мне всю дорогу до Шотландии. Займитесь своими делами и оставьте меня в покое.
От неожиданности я даже остолбенел, но, оправившись, развернулся и зашагал по коридору вслед за смеющимся Холмсом.
— Значит, вы считаете, что я способен на столь убедительное перевоплощение, — сказал Холмс. — Я польщён.
— День выдался тяжёлый.
— Да, мой бедный друг, последние минуты точно дались вам нелегко. Что ж, путь предстоит долгий, и будем надеяться, вам хватит времени, чтобы восстановить силы.
— Уверяю вас, при наличии комфортабельных сидений и хорошего вагона-ресторана к северной границе я прибуду в отличной форме.
Мы расположились в купе, и Холмс, устроившись поудобнее, набил трубку.
— Итак, — начал он, наполняя купе облаками дыма и запахом турецкого табака, — полагаю, будет очень неплохо, если мы используем оставшееся до обеда время для обмена добытой информацией.
И он рассказал Сайленсу обо всём, что нам удалось узнать в Руфни-холле (не забыв упомянуть о том, как я «подвернул ногу» в лесу).
— Уверен, этому есть простое и вполне щадящее с медицинской точки зрения объяснение, — произнёс я и сам почувствовал, как напыщенно это звучит.
Честно говоря, меньше всего хотелось обсуждать приключившееся со мной в присутствии Сайленса. Я выглядел в собственных глазах героиней бульварного романа, которая в самые драматические моменты повествования норовит шлёпнуться в обморок.
— Тогда, возможно, стоит воспользоваться случаем и выслушать мнение специалиста, — предложил Холмс. — То есть мнение ещё одного специалиста, — добавил он и посмотрел на Сайленса.
Сайленс, без сомнения, почувствовал, что мне неловко, и попытался уклониться от ответа.
— Я абсолютно уверен, что доктор Ватсон, будучи медиком, сам без труда разберётся в том, что с ним стряслось…
— О, бросьте! — перебил Холмс. — Вы же сами врач. Уверен, вы не раз сталкивались с образованными пациентами, которые в силу смущения пытаются скрыть важные симптомы своего недомогания.
— Если вы не забыли, Холмс, я всё ещё здесь, — недовольно пробормотал я.
Меня всегда раздражала неспособность моего друга принимать во внимание чувства других людей.
— Конечно, где же ещё, — ничуть не смутившись, согласился Холмс. — И пока не опровергли ни одного моего слова. После того обморока с вами не случилось ничего подобного?
