Пуллен переводил его слова Дронго. Когда Аракелян заговорил о деньгах, следователь взглянула на Дронго и задала следующий вопрос:
— Нам удалось узнать, что у вас были разногласия с мсье Тугутовым, который раньше был главным спонсором погибшей графини. И он требовал возвращения своих денег. О какой сумме шла речь?
— Он просил пять миллионов долларов, — вздохнул продюсер, — мы предлагали половину. Учитывая, что пять мы ему выплатили. Конечно, он помогал Ирине на первом этапе, и она была ему очень благодарна за это. Но потом они расстались, и она начала зарабатывать самостоятельно. И ее приглашали не потому, что Тугутов оказывал ей покровительство, а исключительно благодаря талантам и внешности. И по всем контрактам, заключенным до того, как они расстались, мы исправно выплачивали половину денег. Но у Тугутова были свои расчеты, и он требовал еще пять миллионов долларов. Мы соглашались выплатить два с половиной или три миллиона долларов.
— А он был согласен на ваши условия?
— Не совсем.
— И как вы договорились?
— До вчерашнего дня мы не могли достичь никаких договоренностей. Вы, наверное, слышали о скандале в «Ритце», когда там остановилась Ирина Малаева, простите — графиня Шарлеруа. Там появился Тугутов, а она была в это время со своим другом… Про этот скандал писали все французские газеты.
— Тугутов угрожал графине?
— Да, — ответил Аракелян, — он был в ярости. Нашему Алану пришлось его успокаивать. И вызвали еще сотрудников службы безопасности.
— Как вы считаете, он мог организовать убийство графини?
— Этот человек причастен к такому количеству преступлений, что мне сложно даже сосчитать, — признался Аракелян, — но насчет убийства Ирины я не уверен. Ему нужны были деньги, а получить он их мог только у самой Ир… графини. Поэтому он не стал бы этого делать.
— Вы давно знаете мадам Данилову?
— Несколько лет. Она работает визажистом. Работала.
— Где она сейчас?
— У себя в номере, — удивился Левон Арташесович, — пошлите за ней или позвоните ей. Она живет вместе с нашей массажисткой. С Беатой. В одной комнате.
— Ее нет в номере. Мы не можем ее найти, — пояснила следователь.
— Как это — не можете? — не понял Аракелян. — Она находится здесь. И никуда не может уйти. Это абсолютно исключено. Никуда не может даже уехать.
— Она знает французский?
— Несколько слов. Нет-нет, она никуда не может уехать, это полностью исключено.
— Остальных вы тоже хорошо знаете?
— Да, конечно. Всю команду. Это я набираю их и отвечаю за каждого из них. Хотя команда у нас небольшая. Два юриста, телохранитель, массажистка, визажистка и мы с графиней. Не так много.
— Ваш телохранитель, который сопровождал мадам графиню в этой поездке, был с ней достаточно близок?
Аракелян снова достал носовой платок, вытер лицо.
— Я не совсем понимаю ваш вопрос, — вздохнул он, — что значит «достаточно близок»? Он был ее личным телохранителем.
— Тогда я сформулирую вопрос иначе. Они были очень близки? У них были интимные отношения?
Левон Арташесович нахмурился.
— Ирина была самостоятельным человеком и могла сама решать, с кем ей стоит, а с кем не стоит встречаться, — пояснил он, — или вы считаете, что в мои обязанности продюсера входило и наблюдение за ее личной и даже семейной жизнью?
— Семейной жизни у нее уже не было. Ведь они с графом подали на развод.
— Да. И именно поэтому она могла встречаться с кем угодно.
— Вы не ответили на мой вопрос, господин Аракелян, — терпеливо напомнила следователь, — у них были интимные отношения?
— Возможно. Я не подглядывал в замочную скважину.
— Да или нет? — жестко спросила следователь.
— Может быть, — выдохнул Аракелян, — но я не хотел бы порочить память погибшей. Вы должны меня понять.
— У них были такие отношения? — не отставала мадам Дешанс.
— Наверно, — чуть подумав, ответил Аракелян, — но будет гораздо лучше, если вы спросите об этом самого Алана.
— Он ревновал ее к другим мужчинам?
— Конечно. И мы все ревновали, когда рядом появлялся кто-то из посторонних. Этого фотографа Энрико Тенерифе, с которым она встречалась последние несколько месяцев, мы дружно ненавидели. Все вместе. Даже Беата, которая обычно оставалась равнодушной ко всем появляющимся мужчинам. Он был типичный альфонс. С влажными волосами, влажными глазами и влажными ладонями. Готовый на все, чтобы оказаться рядом с такой звездой, какой была погибшая Ирина. Такие мужчины, как опасные пиявки, обычно присасываются к славе и деньгам богатых женщин. А в этом случае она была еще и красивой.
— И вы все ревновали? — усмехнулась Энн.
— Все мужчины. И женщины тоже. Можете спросить об этом у вашего эксперта, который сидит рядом с нами в комнате, — и Аракелян показал на Дронго.
Пуллен еще не успел перевести, когда Дронго понял, что именно сказал продюсер. Следователь перевела взгляд на него и нахмурилась.
— Откуда вы знаете про эксперта? — уточнила она.
— Вчера Алан видел, как мсье эксперт выходил ночью из номера графини, — усмехнулся Аракелян, — такие свидания обычно трудно скрыть.
Мадам Дешанс несколько насмешливо посмотрела на Дронго. Он почувствовал себя неловко и отвернулся, словно его поймали на чем-то недостойном.
— Вы разговаривали с Аланом? — спросила следователь, уже обращаясь к Дронго.
— Да. Вчера он меня увидел, — признался Дронго.
— Значит, вы не смогли уйти незамеченным, — поняла следователь, — почему вы не сказали нам об этом?
— Я посчитал это не столь важным, — глухим тоном произнес Дронго, — пока мы не допрашивали мсье Гуцуева.
— Вы должны были рассказать обо всем, что вчера произошло, — укоризненно произнесла следователь и, обращаясь к Аракеляну, уточнила: — Графиня рассказывала вам о своей встрече с мсье экспертом?
— Нет. Она никогда не рассказывала подробности. А мы не спрашивали, — подчеркнул Аракелян, — и вообще, она не позволяла вмешиваться в ее личную жизнь.
— Но вы решали ее финансовые вопросы и с Тугутовым, и даже с ее супругом — графом Шарлеруа.
— Я был ее продюсером, — напомнил Левон Арташесович, — и действовал только по ее поручению. Когда она доверяла, я представлял ее интересы. И только… Никогда не вмешивался в ее личную жизнь, — снова повторил он, — и тем более не лез со своими советами. Чем меньше болтаешь в таких случаях, тем лучше. Я заметил одну особенность. Все болтуны обычно бездельники и плохо работающие люди.
— Вы правы, — улыбнулся Дронго, — только не в нашем случае. Без разговоров и допросов мы ничего не сможем узнать.
