– Как бы эта гадюка не сорвала мне праздник, –
посуровела Муза и потянулась к телефону. Очень занятая размышлениями на данную
тему, она перестала обращать на меня внимание, что позволило мне незаметно
удалиться.
Я все-таки решила навестить Маргариту Сергеевну. Не скажу,
что очень скучала по ее обществу, но в одном Муза была права: старушка обладает
таким характером, что лучше с ней не ссориться, дабы не увеличивать свои
жизненные трудности. Разумеется, кроме мыслей о самосохранении, присутствовала
еще одна: я надеялась что-то узнать о жизни отца в последнее время. Маргариту
Сергеевну он часто навещал, так как старуха совершенно одинока и позаботиться о
ней было некому, впрочем, не очень-то она, по моему мнению, в заботе нуждалась.
Взяв такси, я отправилась на улицу Дворянскую, где в
двухэтажном доме довоенной постройки жила Маргарита Сергеевна. Когда-то у нее
была семья, муж и сын, сын в одиннадцатилетнем возрасте утонул, а муж ушел к
девице на тридцать лет его моложе, что позволило Маргарите Сергеевне считать
всех мужиков мерзавцами. Исключения она не делала ни для кого, моему отцу
здорово от нее доставалось.
Я поднялась на второй этаж и позвонила в дверь, выкрашенную
красной краской, с прибитым к ней почтовым ящиком. Квартира у Маргариты
Сергеевны трехкомнатная, когда-то это была коммуналка. Ходили слухи, что Марго
всеми правдами и неправдами отвоевала себе еще две комнаты, одни намекали на
любовную связь с неким чиновником высокого ранга, другие на отравление соседей
крысиным ядом, что лично мне казалось полным бредом.
Дверь открылась, и я увидела Маргариту Сергеевну в темном
платье с кружевным воротником, туфлях-лодочках, с прической а-ля Мерлин Монро,
белые, лежавшие точно пакля волосы обрамляли сморщенное личико с нарисованным
ярко-красной помадой ртом-сердечком. «Среди моих знакомых встречаются довольно
занятные», – вынуждена была признать я.
– Проходи, – кивнула мне Марго.
Я вошла в прихожую с огромным резным зеркалом и тумбочкой,
на которой стоял телефон.
Маргарита Сергеевна взяла меня за плечи, окинула взглядом с
ног до головы и удовлетворенно кивнула:
– Вся в бабку. – И добавила: – Красавица. Идем чай
пить.
Мы торжественно прошли на кухню. Круглый стол под абажуром,
покрытый скатертью с кистями, поверх нее салфетки с вышивкой, венские стулья.
Сервиз, который через несколько минут украсил стол, я помнила с детства.
– Я до сих пор в себя не приду, – вздохнула Маргарита
Сергеевна. – Все думаю о твоем отце. Я-то была уверена – ему меня хоронить, и
что теперь? На тебя вся надежда, Жанка. А ты в своей Италии. Ну что там делать
русскому человеку? Одна мафия кругом, вот Александра убили.
– При чем тут мафия? – вздохнула я.
– А ты не спорь. Этот… как его… дон Корлеоне.
– Он же в Америке.
– Кто сказал, что американцы лучше? Ладно, пей чай. Все
равно тебе меня хоронить, больше некому. Я думала, может, Янке квартиру
отписать, но не в коня корм. Деньги спустит, а меня поверх земли оставит, с нее
станется.
– Не говорите глупостей, – буркнула я.
– Слава богу, бабка твоя не дожила до всего этого
безобразия, – ворчливо заметила она.
– Какого безобразия? – нахмурилась я, пытаясь понять,
куда понесло старушку.
– Твоего отца убили, – произнесла она чуть ли не по
слогам. – Это что, не безобразие?
– Еще какое, – не стала я спорить.
– А все из-за этой кобылы.
Я понять не могла, с какой такой стати Марго называет Музу
кобылой, но решила, что сейчас не самый подходящий момент выяснять это.
– Почему из-за нее?
– Его ведь не ограбили, нет? Значит, причина в другом?
Следовательно, без нее никак не обошлось.
Чужая логика произвела впечатление, я только головой
покачала.
– Вы же всерьез не думаете, что Муза причастна к его
убийству. – попробовала я вразумить старушку.
– Еще как думаю, – отрезала она. – Эта дрянь втравила
его в какое-то темное дело. Он хороший мальчик и сам никогда бы…
– Что за темное дело? – насторожилась я. Старушка
махнула рукой.
– Просто так людей не убивают.
– Допустим, – не стала я спорить, зная всю
бессмысленность подобной попытки. – У вас есть предположение, что это за дело
может быть?
Старушка с горечью покачала головой, явно сокрушаясь, что
сказать ей нечего, представляю, как ей было тяжело это пережить.
– Сашенька приходил ко мне перед самым отъездом, –
заявила она, промокнув несуществующую слезу салфеткой. – Мы с ним долго
разговаривали. Ты знаешь, я как чувствовала, все насмотреться на него не могла.
– О чем вы разговаривали? – спросила я, надеясь, что
старушка хоть что-нибудь вспомнит из той беседы. Впрочем, память у нее была
исключительная, а вот то, что отец долго разговаривал с ней, очень сомнительно.
Он часто ее навещал, но больше пятнадцати минут здесь не выдерживал. Королева
Марго, как называл ее папа, задумалась и наконец ответила:
– Как всегда, о твоей бабуле.
Вот так раз. Хотя тот факт, что отец в компании Марго
вспоминал свою мать, удивительным не был, однако в свете некой семейной тайны,
на которую он мне намекал, это показалось интересным, и я спросила:
– О чем конкретно вы говорили?
– Думаешь, это важно? – насторожилась старушка и сразу
стала похожа на мисс Марпл.
«Этого только не хватает», – мысленно вздохнула я и сиротски
улыбнулась:
– Для меня – да.
– Бедное дитя, – вздохнула старушка, прижав худую
ладошку к груди. Тут надо заметить, что Марго в прошлом тоже была артисткой,
пела в оперном театре, и еще как пела, говорят. Впрочем, говорила только она,
свидетелей ее триумфа почти не осталось, уже лет тридцать она была на пенсии.
Как известно, у двух великих нет практически никаких шансов ужиться рядом, так
что их с Музой взаимная нелюбовь была, в общем-то, понятна.
– Так о чем вы говорили? – напомнила я.
– Просто вспоминали… – пожала Марго плечами. – Кстати,
твой отец последнее время постоянно говорил о ней, должно быть, предчувствовал,
– Тут она опять промокнула глаза салфеткой, а я покачала головой.
– Так не пойдет. Вы долго разговаривали… сколько?
– Часа три, – ответила Марго, помедлив, а у меня глаза
на лоб полезли.
– Сколько? И что вы вспоминали такую прорву времени?
