Муза досадливо отвернулась, а я вздохнула. Оставалось лишь
догадываться, зачем ей понадобился сыщик, ясно, что сама она об этом говорить
не желает, пока по крайней мере. Мне вдруг стало очень жаль отца. Я покачала
головой и уставилась в глаза Музе. Ей это, понятное дело, не нравилось.
– Что? – спросила она.
– Морозов сказал, что в сейфе лежала какая-то папка,
которая на следующий день после гибели отца исчезла.
– А ему она зачем? – хмыкнула Муза и тут же
разозлилась: – Какая еще папка?
– Опять ты за свое? – вздохнула я. – Жаль, что ты меня
считаешь… противником, – с трудом нашла я подходящее слово.
– Вовсе нет, с чего ты взяла? – Муза поспешно
сграбастала мою руку и принялась ее гладить. – Ты же знаешь, как я люблю тебя…
– Что в этой папке? Пойми, меня не интересуют деньги,
но я хочу знать, кто и почему убил папу.
– Этим занимаются соответствующие органы, – выпалила
Муза, получилось невероятно смешно. – Зачем тебе соваться? Лучше бы подумала,
как отбить у этих мерзавцев папино наследство.
– Ты видела ту папку? – не отставала я.
Муза надула губы, точно обиженный ребенок, и опустила
взгляд.
– Чего молчишь? Видела?
– Ну видела, – буркнула она.
– Что в ней было?
– Какие-то бумаги. Я тебе сто раз говорила, я ничего в
этом не понимаю.
– Она у тебя?
Муза моргнула, глядя на меня с непониманием, потом до нее
вроде бы дошло.
– Нет, – покачала она головой. – Откуда?
– Но ты пытаешься ее найти?
– Но ведь они-то ее ищут.
– Кто – они?
– Эти типы. Морозов сказал тебе, кто такой Самойлов?
Форменный бандит. Ты живешь за границей и совершенно не понимаешь, что здесь
происходит. Самойлов приходил за папкой, она ему нужна. Значит…
– Это понятно, – отмахнулась я. – Потому тебе и
понадобился детектив?
– Жанночка, я не могу ни на кого рассчитывать…
– Обещай, если найдешь папку, покажешь ее мне. Я просто
хочу убедиться, что к гибели отца бумаги, хранящиеся в ней, не имеют отношения.
Или имеют, – закончила я довольно бестолково.
– Хорошо, – не очень уверенно ответила Муза. Мы немного
помолчали, я продолжала размышлять на тему: «Что такого могло быть в этой
папке». О чем думала Муза, мне неведомо, скорее всего, о деньгах, которые
недруги уводят из-под ее носа, не хватало только, чтобы к ним она причислила и
меня.
– Ты слышала от отца о человеке по фамилии фон Ланц? –
спросила я.
Муза вытаращила глаза.
– Фон Ланц? Ты что, смеешься?
– С какой стати? – не поняла я.
– Фон Ланц, – повторила Муза. – Идиотство какое-то…
Ничего я не слышала.
Не знаю, говорила я или нет, но актриса из Музы никудышная,
она всегда переигрывает, и теперь глаза таращила так отчаянно, что мне стало
совершенно ясно: фамилия была ей знакома.
– Не врала бы ты мне, – вздохнула я. Мачеха вроде бы
поперхнулась.
– Солнышко, ну что за подозрения? Мало мне родной
дочери, так еще и ты… Кстати, ты помнишь, что у этой дуры скоро день рождения?
– Конечно.
– Хоть она и никудышная дочь, но я примерная мать и
решила, это должен быть настоящий праздник. Ты слышишь?
– Слышу, – вздохнула я, сообразив, что Муза торопится
сменить тему.
– Я решила… – Далее последовал пересказ сценария
грандиозного празднества, я слушала и мысленно головой качала.
– А Янке все это надо? – когда Муза сделала передышку,
спросила я.
– Конечно, как же иначе?
– У меня другое предложение: собрать ее друзей на нашей
даче.
– У этой дуры нет друзей. А здесь она будет в центре
внимания. Жанночка, в таких вещах я смыслю больше, чем ты.
– Наверное. А деньги на все это у тебя есть?
Напоминание о деньгах вызвало легкую судорогу на ее
прекрасном лице.
– Я обязана… – начала она, я поднялась и направилась в
свою комнату. – Жанна, – позвала она и очень серьезно спросила: – На чьей ты
стороне?
– Ты что, спятила? – удивилась я и даже покрутила
пальцем у виска, но на Музу это особого впечатления не произвело, она пожала
плечами и погрузилась в созерцание своей бездонной души.
«Москвичей испортил квартирный вопрос, – думала я в досаде.
– А моих родственников денежный».
Войдя в комнату, я устроилась на диване с намерением
проанализировать ситуацию, впрочем, я подозревала, что ничего из этого не
выйдет. Допустим, есть некая папка с некими документами, но при чем здесь фон
Ланц, о котором говорил отец, и парни, болтавшие по-немецки? Просто
международные бандиты какие-то. Не успела я предаться тоске и отчаянию, как
зазвонил телефон. После третьего звонка стало ясно – Муза его по какой-то
причине игнорирует, и я с неохотой, но быстро проследовала в холл и сняла
трубку.
– Меня нет, – появляясь из кухни, предупредила мачеха.
– Слушаю, – сообщила я.
– Жанночка, это ты? – услышала я голос Маргариты
Сергеевны, давней подруги моей бабки. – Приехала? Замечательно. Жду тебя на
чай.
– Спасибо.
– Очень хочу тебя увидеть. Приезжай прямо сейчас.
– Вряд ли получится…
– А чем ты занята, дорогая? Опять в роли Золушки?
Кормишь, убираешь, обстирываешь?
– Маргарита Сергеевна, – начала я укоризненно.
– Ничего мне не говори, я все знаю. Кстати, передай
этой крашеной кобыле, твоей мачехе, на день рождения я не приду, ноги болят. Я,
собственно, и звоню поэтому, чтоб на меня не тратились. Янка вся в мамашу,
такая же мерзавка, уморили отца. А ты приезжай и помни: мы в ответе за тех,
кого приручили, значит, надо вовремя уметь посылать на хрен всяких остолопов.
Старушка хорошими манерами никогда не отличалась, оттого не
удивила ни меня, ни Музу, которая стояла рядом и прекрасно слышала весь
разговор.
– Жду, – закончила Маргарита Сергеевна. Я повесила
трубку, а Муза выразила общее мнение:
– Чертова баба.
Я пожала плечами.
