Света доползла до развилки. Коридор разделялся на два
примерно одинаковых рукава.
— Ну и куда теперь? — растерянно прошептала
девочка.
— Поползем направо! — тихо ответил ей
Антон, — левый коридор ведет в мою ванную, а правый выйдет в котельную,
откуда есть дверь во двор! Там ты сможешь убежать…
— Тогда давай здесь разделимся, я поползу направо, а ты
вернешься к себе и сделаешь вид, что никуда не уходил.
— Нет, я доведу тебя до конца!
— Не спорь со мной! — Света повернулась на бок,
чтобы лучше видеть мальчика. — В конце концов, я старше!
— Поду-умаешь! — фыркнул Антон. — Насколько
ты меня старше? И возраст ничего не значит!
— Ну, Антошенька, я тебя очень прошу!
Если мачеха увидит, что тебя нет в твоих комнатах, она
поймет, что это ты подслушал ее разговор с тем бандитом, и устроит тебе
какую-нибудь гадость…
— Не называй меня Антошенькой! Что я тебе,
девчонка? — недовольно прошипел Антон.
— Ну ладно, не буду! Только давай сейчас разделимся, я
тебя очень прошу! А потом я к тебе обязательно еще приду и раздобуду для тебя
такого же паука, как Кузя!
— Правда? — прошептал мальчик. — Ты приходи к
задней стене дома, там есть такая маленькая дверка. Приходи и мяукни три раза,
я услышу — мои окна как раз над этой дверкой.
Мяукни три раза, потом перерыв, потом еще два раза. Я
спущусь и открою эту дверку.., хорошо?
— Хорошо, — согласилась Света, — теперь давай
ползи!
Она поползла по правому коридору, а Антон, медленно и
неохотно, — по левому. Отползя на несколько метров, он оглянулся и
прошептал:
— Ты правда придешь?
— Обязательно! И паука тебе принесу!
Антон скрылся за поворотом, и Света прибавила скорости.
Локти и коленки болели от ударов о жесткие стенки трубы. Коридор сделал поворот
и пошел вниз. Впереди показалась довольно большая камера. Света скользнула
вперед и спрыгнула на металлический пол. Из того помещения, где она оказалась,
выходило круглое отверстие, из-за которого доносился негромкий ровный шум и
вырывались отсветы огня. Света поняла, что добралась до котельной, о которой
говорил Антон.
Она шагнула к отверстию, и вдруг за ним раздались шаги и
голоса.
— Наверняка они здесь, — произнес тот же самый
голос, который она слушала последние полчаса, голос мачехи Антона, — здесь
есть выход вентиляционного канала. Через него они попробуют удрать, так что
давай, братик, перекрой эту лазейку!
Брякнул металл, и на отверстие, к которому только что
подошла Света, опустилась железная крышка. Раздался ритмичный скрип, и Света
поняла, что крышку наглухо привинтили болтами. Крадучись, стараясь не выдать
своего присутствия, девочка двинулась обратно, чтобы вернуться в прежний
коридор и поискать другой выход. Но она поскользнулась на металлическом полу и
с грохотом упала на колени.
— Ага! — злорадно воскликнул женский голос за
стенкой. — Наши крысы уже здесь! Осталось только захлопнуть мышеловку!
Света вскочила на ноги и бросилась к лазу, из которого
выбралась какую-нибудь минуту назад.., но вдруг перед входом в трубу из стены
выдвинулась металлическая пластина вроде печной заслонки, перегородив
спасительное отверстие.
Света вцепилась в заслонку ногтями, пытаясь сдвинуть ее с
места, но только ободрала пальцы. Выход был перекрыт наглухо.
— Ну что, крыска, попалась? — раздался снаружи
издевательский женский голос. — Не будешь больше совать свой крысиный нос
в чужие дела!
Света замерла, делая вид, что ее нет, что женщина ошиблась и
в ее ловушку никто не попал.
— Молчишь? — женщина рассмеялась. — Ну молчи,
молчи! Мы, пожалуй, пойдем, нам и без тебя есть чем заняться!
Света услышала удаляющиеся шаги и облегченно вздохнула.
Конечно, она заперта здесь, но ее по крайней мере оставили в покое, а там,
может, и найдется какой-нибудь выход.., или Антон сообразит, что она все еще в
доме, и выпустит ее, когда все затихнет…
Света села на железный пол, еще раз глубоко вздохнула.., и
закашлялась.
В воздухе явственно запахло дымом.
Света протерла глаза. Их ощутимо пощипывало.
Дышать становилось все труднее.
До нее наконец дошел ужасный план мачехи Антона. Она
направила в вентиляционную шахту дым из печи. Ведь здесь, совсем рядом,
котельная… Вот почему она так спокойно ушла! Она уверена, что прячущийся в
трубе человек, кто бы он ни был, задохнется от дыма.
Света снова закашлялась. Едкий дым все сильнее щипал глаза,
вызывал слезы, разъедал легкие. Она встала на ноги. Наверху воздух был немного
чище, но это вопрос всего нескольких минут. Еще немного, и вся тесная камера
наполнится дымом…
Света изо всех сил забарабанила кулаками по железной стенке,
но никто не отозвался.
Дышать становилось все труднее. Кажется, сейчас она
обрадовалась бы даже мачехе Антона, лишь бы глотнуть свежего воздуха, но никто
не приходил ей на помощь.
* * *
Маркиз подъехал к служебному входу «Окопа». Он знал по
опыту, что о большом начальнике нужно расспрашивать не его заместителя, а
секретаршу и уборщицу, и что возле любого служебного входа происходит гораздо
больше интересного, чем возле парадного.
Около двери загорал на весеннем солнышке круглолицый
жизнерадостный парень в засаленной поварской куртке. Увидев приближающегося
Маркиза, явно намеревающегося войти во вверенную ему дверь, парень придал
своему лицу строгое и озабоченное выражение, отлепился от стены и осведомился:
— По какому вопросу? Тут, это, только для своих!
— Для своих, говоришь? — Леня насупил
брови. — Семейственность, значит, развели? И он сунул парню под нос очень
хорошо сработанное удостоверение сотрудника милиции. Мы с этим быстро
разберемся!
— А я чего? — Парень пожал плечами и
посторонился. — Я, это, ничего! Порядок такой, чтобы чужие не слонялись! А
если имеете право, так я не в претензии! Я человек маленький, мне что говорят,
то я и делаю!
— Ты, маленький человек, посмотри-ка — не видел сегодня
такую девчонку? — и Леня показал парню моментальную фотографию Светы.
Девочка была изображена с высунутым языком и перемазанным
мороженым носом.
— У нас, это, малолеток не пускают! — ответил
парень, приглядевшись к снимку. — Потому, это, порядок такой! — он
понизил голос и добавил:
— Но вы ребят на кухне спросите, у них сегодня какой-то
шум был. Я-то здесь весь день торчу, машины принимаю, ничего не видел…
Маркиз прошел по коридору и оказался в огромном, жарком и
шумном помещении кухни. Здесь царило оживление и ощущение анархии,
объяснявшееся тем, что суровый шеф-повар отсутствовал на своем капитанском
мостике.
