16 Октября
Прошлой ночью я крепко спал, проснулся – все болит, пошел
делать обход.
– Как насчет афганской борзой? – спросила Тварь в
Круге, приняв милый аристократичный облик.
– Извини. Сегодня я слишком устал, – ответствовал
я.
Она выругалась, и я удалился. Все ползуны угрюмо свернулись
клубком в одном месте, и я не мог понять почему. Одна из маленьких тайн жизни…
Во дворе я обнаружил мертвую летучую мышь, пригвожденную к дереву тремя
арбалетными стрелами. Это был не Игла, кто-то посторонний. Что-то надо с этим
делать…
У покойника исчезли еще кое-какие части тела, и пахло от
него не слишком приятно. Я протащил его до следующего укрытия. Но делал это без
энтузиазма. Вернулся домой – челюсти болят, шея ноет, лапы стерты.
– Я хочу умереть. Я хочу умереть, – раздался
тонкий голос почти у меня из-под лап.
– Шипучка, в чем дело? – спросил я.
– Хозяина вырвало прямо здесь, – ответил
он. – Я воспользовался случаем и выбрался. Я хочу умереть.
– Продолжай валяться на дороге, какая-нибудь повозка
проедет и исполнит твое желание. Все-таки лучше перебирайся на обочину. Давай,
я помогу.
Я отнес недужную рептилию в траву.
– Что мне предпринять, Нюх? – спросил он.
– Лежать на солнце и потеть, – сказал я. –
Пить много жидкости.
– Не знаю, стоит ли прикладывать такие усилия.
– Потом ты почувствуешь себя лучше. Поверь мне.
Я оставил его стонать на камне. Двинулся домой, кое-как
сделал обход. Хозяина не было. Пошел и поспал в гостиной, проснулся, поел,
снова задремал.
Потом я услышал шаги, приближающиеся к парадной двери. Джек
пришел, как я понял, в компании Ларри Тальбота. Они остановились снаружи,
продолжая разговор, начатый, очевидно, по дороге. Похоже, они только что
вернулись от констебля Теренса, куда их пригласили вместе с несколькими другими
соседями для допроса городской полицией относительно пропавшего полицейского,
которого я таскал по полям. Я понял, что следующая группа соседей пришла туда
после них, для продолжения расследования. В тот момент я так мерзко себя
чувствовал, что был бы только рад, если бы они забрали то, что осталось от
этого человека.
– …А викарий Робертс, прожигающий каждого взглядом,
будто мы ВСЕ это сделали… – говорил Ларри. – Какое право имеет этот
человек присутствовать на официальном расследовании? Он же совершенно чокнутый.
– К счастью, – ответил Джек. – Иначе
кто-нибудь мог бы принять всерьез его теории.
– Правда, – согласился Ларри. – Если кого-то
нужно прикончить, то он выглядит самым лучшим кандидатом.
– В этом случае его видения вызовут больше доверия.
– В том-то и дело. – Последовал вздох. – Я
просто зол на тех, кто усложняет и без того сложное положение. – Он снова
вздохнул. Потом прибавил:
– Я заметил, что при нем не было арбалета.
– Вот уж всех повеселил бы!
Оба захихикали.
– Ларри, – неожиданно сказал Джек. –
Признаюсь, я не совсем понимаю вашу роль во всем этом. Очевидно, что вы много
знаете, уверен, что вы знаете, что делаете, не могу отрицать, что вы мне
помогали. И я вам за это благодарен. Но вы явно не собираете предметов,
необходимых для создания структуры власти, чтобы направить ее в ту или другую
сторону. Признаюсь когда вы явились в первый день и почти открыто объявили себя
Закрывающим, меня это несколько шокировало. Но и в этом, как я подозреваю, был
свой резон. И все же, насколько я могу судить, вы не предприняли ничего, что
могло бы способствовать достижению конечной цели, не говоря уже о создании
защиты против грядущих дней. Если это правда, то вы можете накликать беду,
объявляя о своих взглядах и продолжая проживать на территории Игры.
– Вы единственный, кому я рассказал, Джек, –
ответил Ларри.
– Почему?
– Я, конечно, знаком с большинством остальных. Но в вас
есть нечто такое, – возможно, это связано с собакой, – что я уверен в
безопасности, открывая вам свои убеждения. Я уже говорил, что предвидение – моя
сильная сторона.
– Но ваша роль во всем этом, сэр! Какова она?
– Я никогда никому не рассказываю всего. Это может
повлиять на их поступки и воздействовать на то, что я предвидел. Тогда мне бы
пришлось начать сначала, а для этого, возможно, уже слишком поздно.
– Признаюсь, вы меня почти запутали, но я чувствую в
ваших словах нечто рациональное. В таком случае, рассказывайте мне то, что
пожелаете и когда пожелаете.
– Несомненно.
Я услышал, как их ладони сошлись в рукопожатии, и Ларри
ушел.
Дело с покойником продвигается медленно. Протащил еще
немного, часть пути – по болоту, и это было ужасно. Труп постоянно цеплялся за
кусты куманики, путался в упавших ветках, застревал на кочках. Возможно, он
лишился еще некоторых частей тела на этом участке, но я слишком устал, чтобы
искать их. В конце концов, к полудню я просто сдался и пошел домой. Вероятно,
этой ночью мы опять выйдем, потому что уже Канун, и все такое. Мне необходим
отдых.
По пути домой я поискал Шипучку на камне, но его не было
видно. Извилистый след вел прочь от камня – только и всего.
Серая Метелка ждала меня на своей любимой ветке. Когда я
вернулся, я заметил, что пронзенная летучая мышь исчезла, но стрела на месте.
– Нюх, – спросила она, спускаясь с дерева, –
ты уже покончил с этим?
– Не спрашивай, – вздохнул я. – Это
оборачивается крупным мероприятием.
– Мне очень жаль, – сказала она, – но сегодня
утром я ходила к констеблю вместе с хозяйкой и слышала все эти разговоры…
– Что они говорили?
– Им известно, что полицейский приехал сюда, что домой
он не вернулся, и они не успокоятся, пока не перевернут каждую коровью лепешку
и не найдут его или не узнают, что с ним случилось. И тому подобное.
– Ничего нового. А как прошел допрос?
