Вот они — держащиеся особняком, причудливые и порой даже пугающие создания.
Золотистый получеловек-полуконь, с идеальным, мускулистым торсом и руками, что легко вырывали вековые стволы.
Полуженщина-полускорпион, лицом прекрасная, как сама любовь. Мягкие черты скул и щёк, улыбающиеся, несмотря ни на что, глаза. Торс скрывает скромная тёмно-синяя накидка с единственной серебряной цепью. Целительница, не иначе; тот случай, когда яд способен в малой дозе послужить и лекарством.
Лесной великан, с телом, покрытым древесной корою и мхом. Руки — словно сучковатые ветки. Он неспешно рассказывает что-то целительнице, и та смущённо краснеет, опуская глаза.
И другие, много других — причудливого облика, телесно схожих с асами почти что и нет. Древние Боги ближних и дальних мест, так или иначе, но признавшие главенство Асгарда, хотя почти никогда в нём и не бывавшие. Их сотни и сотни; невольно Отец Дружин мрачнеет, когда думает об иных, не менее сильных, но нетвёрдых духом — они предпочли укрыться, спрятаться, наивно полагая, что Семеро кого-то из них забудут!..
(Комментарий Хедина: а вот здесь Старый Хрофт ошибся. Я считаю, что к счастью. Многие из Древних Богов уцелели, хотя и лишь небольшая доля от первоначального. Вспомнить того же Шарэршена…)
— Асы и асиньи! — начинает Отец Дружин, и все собравшиеся мгновенно замолкают. Владыка Асгарда медленно поднимается с места, тяжело опираясь на копьё. — Настал час. Всё мыслимое сделано. Всё готово. Лучше уже не сделать. Но прежде, чем выступить навстречу врагу, нам осталось последнее. И, наверное, самое трудное.
Молчат боги и богини, нетерпеливо переминается с ноги на ногу неудержимый Локи.
— Шесть царств дали воинов. Даже Ётунхейм, даже Муспелль. Осталось последнее. Нифльхель.
— Моя дочь отказала? — не удержался бог огня. — Быть может, мне следовало отправиться к ней самому?
— Едва ли это помогло б, — сухо отрезал Один. — Хель не отказала наотрез, но выставила одно условие. Только одно — и она готова послать своё воинство.
— Какое же? — вновь выпалил Локи, несмотря на неодобрительные взгляды асов.
Один усмехнулся.
— Чего может желать правительница огромной и обширной страны, силами равная любому из нас, но обречённая на вечное одиночество?
На лице бога огня мелькнул ужас. Он понял первым.
— Хель желает обрести супруга из числа асов. Ни на что иное она не согласна, — каждое слово Отца Дружин падало, словно камень. — Я выторговал, что мы сами изберём того, кто отправится в Нифльхель. Но этот избранный может сделать сей шаг только добровольно. Я никого не могу обречь на столь ужасную участь своим лишь словом.
— Как же ты хочешь это сделать, Ас Вранов и старший брат мой? — Локи с трудом удерживался на месте. — Большинство асов имеет супруг и детей. Заключённый под сенью Иггдразиля брак не может быть расторгнут, ты это знаешь, великий Один!
— Локи прав, — подтвердила строгая Вар, богиня справедливости.
— Ты зря не взял меня в Нифльхель, — покачал головой бог огня. — Едва ли я был хорошим отцом для Хель, но всё-таки я им был.
— Именно что был, — сурово сказала Фригг. — Нет, Локи. Великий Один был прав, отправившись туда в одиночестве. Не по твоему слову, сын Лаувейи, Хель живёт там, где живёт.
— Владыка! — стройный юноша с огненно-рыжими кудрями, гордо приосанившись, вдруг выступил вперёд. У жены Локи, Сигюн, вырвался сдавленный стон.
— Владыка Один, — опускаясь на одно колено, повторил Нарви, сын бога огня и Сигюн. — Если на то будет твоя воля, я готов.
— Что ты говоришь, ведь Хель твоя единокровная сестра! — завопил Локи.
— Ньорд зачал Фрейю и Фрейра с собственной сестрой,
[8]
— возразил юный ас. — С родной сестрой, даже не единокровной. Я не вижу, что это помешало им всем жить в Асгарде и пребывать в большом почёте среди людей, поклоняющихся им. К тому же эта участь куда лучше той, что предсказала мне вёльва.
Нарви бестрепетно смотрел прямо в глаза Одина, и тот, вдруг смутившись, отвёл взгляд. Да, когда Локи совершит то, что должен совершить, месть асов будет поистине страшна. Валли, родной брат Нарви, будет превращён в волка, словно в насмешку над Ферниром, великим волком и тоже сыном Локи. Валли разорвёт Нарви на куски, и внутренностями несчастного сына Сигюн будет связан бог огня, перед тем, как Скади повесит над его лицом ядовитую змею.
— Позволь отправиться мне, Отец Богов, — настаивал Нарви. — Если этим я смогу искупить хотя бы малую часть вины моего рода перед асами, то пребуду счастлив до скончания времён.
Старый Хрофт обвёл тяжёлым взглядом тинг. Асы и асиньи избегали смотреть друг на друга. Фрейя плакала, роняя золотые слёзы, Сиф, закусив губу, подошла к Сигюн и осторожно, словно боясь обидеть, обняла несчастную.
Лик Локи был поистине страшен. Кулаки сжаты, и меж стиснутыми пальцами вырывались языки пламени.
Хеймдалль, Мудрый Ас, первым шагнул к нему.
— Мы с тобой ведь должны убить друг друга в день Рагнаради, — просто и безыскусно сказал страж Бифрёста. — Но выслушай меня, Локи, сын Лаувейи! Тот, кого так преданно любит чистая сердцем Сигюн, чей сын готов на вечное заточение в Нифльхеле, лишь бы помочь Асгарду, не может свершить то, что напророчила тебе вёльва.
— Пророчество её нерушимо, — тихо и с отчаянием ответил бог огня. — Я не знаю, о Хеймдалль, сын девяти матерей, что заставит меня сделать то, что я должен сделать. Но я не ищу снисхождения. И не стану прикрываться спиной собственного сына. Один, великий Один! Позволь мне отправиться к Хель. Быть может, я смогу уговорить её.
— Нет, отец, — сурово сказал Нарви. — Не стоит рисковать её гневом. Она предложила нам очень выгодную сделку. Я же постараюсь смягчить её нрав — быть может, даже смогу уговорить её отпускать меня на время сюда, в Асгард.
Долго уговаривали асы молодого Нарви подумать. Тор брякнул было, что можно кинуть жребий среди неженатых асов, но наткнулся на яростный взгляд Сиф и её поджатые губы — и поспешно отказался от собственных слов.
Оно и понятно, сын Сиф и пасынок Тора, Улль, как раз мог и вытащить роковую руну.
…Тинг приговорил. Опоздавший брат Нарви, Валли, краснел и бледнел, еле сдерживая слёзы, Сигюн, их мать, словно оцепенела, Локи потерянно бродил среди асов, никого не замечая и не узнавая.
…Нарви снарядили в путь. Асы один за другим подходили к нему, благодаря за смелость; каждый норовил вручить драгоценный подарок. Тор вручил ему собственный старый меч, которым владел, пока не получил Мьёлльнир; Бальдр отдал свою флейту, что способна возвеселить душу даже в самом мрачном подземелье; Фрейя сама надела ему на палец солнечное кольцо, где навек остался живой луч дневного светила.
