Немного погодя Хель словно поняла, что смешно и стыдно ей идти пешком перед Отцом Богов, словно она — служанка, ведущая под уздцы господского коня.
— Зачем явился владыка живых в царство мёртвых? — спросила она, останавливаясь.
— Об этом не беседуют на дороге, — ответствовал Отец Богов. — В твои залы отправимся мы, и там, как положено вековым порядком, владыка Асгарда станет говорить с распорядительницей Нифльхеля.
— Будь по-твоему, — отмолвила Хель, словно удивлённая твёрдым голосом хозяина Гунгнира.
Дальше пустились они и шли, пока впереди не поднялись стены огромного дворца Хель, Эльюднира. Как и врата Нифльхеля, выкованы они из чёрного железа, множество мёртвых голов украшает их, глаза их горят зелёным огнём, а из раскрытых ртов стекает зелёная слюна. Мертвы они, отрублены и отделены от тел, однако продолжают таращиться на входящих в ворота, клацая острыми зубами.
Отец Богов шагнул через порог, не глядя на жуткие трофеи.
И вновь показалось ему — Хель разочарована, словно ей хотелось, чтобы гость её спросил бы, что это за головы и почему оказались здесь?
В огромной пиршественной зале стояли бесчисленные пиршественные столы, а за ними собрались знатные мертвецы — многие из сражённых Тором гримтурсенов, почитавшихся первыми силачами народа великанов. Множество взглядов упёрлось в Отца Богов, взглядов, исполненных несказанной ненависти. По странному капризу Хель, мёртвые в её зале имели вид несвежих трупов; ужасные раны, нанесённые Мьёлльниром, представали во всей красе.
— Сядь, Отец Богов, и вкуси моего угощения.
— Не может живой принимать яства в доме мёртвых, ведомо тебе это, Хель.
— Что ж, — усмехнулась великанша, — коль скоро ты так страшишься меня, владыка Асгарда, давай скажем друг другу то, что хотели.
— Не знал, что у тебя тоже есть речь ко мне, дочь Локи.
— Есть, Отец Богов. Но, как положено хозяйке, я заговорю, лишь выслушав тебя, бог Один.
— Будь по-твоему, Хель. Я здесь, чтобы предложить тебе союз.
— Союз? — искренне удивилась великанша. — Но разве я не выполняю усердно твою волю, владыка Асгарда? Разве не твоим словом поставлена я править Нифльхелем, принимая тех, кто недостоин Валгаллы? Разве не я покорно несу свою службу множество веков, и никто из асов не слыхал от меня ни слова жалобы? Разве не ко мне сходят трусы, убийцы, мучители, предатели, изуверы? Разве не я делаю так, чтобы их настигла справедливость хотя бы здесь? Всё, что творится в Нифльхель, творится по твоему слову, всемогущий Один.
— Тогда, — сказал Отец Богов, подозревая расставленную ему ловушку, — тебе не составит труда, как моему верному союзнику, исполнить мою просьбу, совсем пустяковую.
— Уж не хочешь ли ты сказать, — усмехнулась Хель, — что твой старший сын перебил всех лучших воинов у племени великанов, остался без достойных противников, и ты явился ко мне просить, чтобы я отпустила бы в мир живых, скажем, Гейррода или Хрунгнира?
— Нет, о дочь Локи, — ответил Старый Хрофт. — Мне всего лишь надо, чтобы отряд твоих воинов присоединился бы к ратям Асгарда и всех остальных семи царств. Ибо на наш мир двигается новый, неведомый никому ранее враг, и только совокупно мы можем оказать ему отпор.
И владыка Асгарда поведал Хель многое из того, что сам знал о Семерых.
Великанша слушала его, не перебивая.
И, когда закончил Отец Богов, очень долго молчала страшная великанша. Молчали и мёртвые, собранные в её зале, и все они смотрели на Старого Хрофта, словно только и ожидая приказа, чтобы броситься на него и растерзать.
— Что ж, — наконец сказала Хель, поднимая взгляд на Отца Богов, такой, что ему захотелось немедля пронзить её Гунгниром, не думая о последствиях, — один раз ты, Один, обрёк меня на существование в залах мёртвых…
— Ты согласилась, Хель.
— Я хотела жить. И была ещё очень молода. Я была уверена, что Тор убьёт меня, стоит мне отказаться. Что случилось бы, откажись я? А, Отец Богов? Что случилось бы со мной тогда?
— Если я дам тебе честный ответ, поклянёшься ли ты дать своих воинов для моей рати?
— Нет, — покачала она жуткой головой, — не поклянусь. Тор сразил бы меня, не поколебавшись ни мгновения. Хотя я не выбирала ни родителей, ни доставшегося мне облика. Истинного облика, конечно же. От отца я унаследовала способность менять внешность.
— Не знал, — отрывисто бросил Один.
— Теперь знаешь, — пожала плечами великанша. — Я без слов приняла уготовленную мне участь, потому что знала — иначе меня ждёт мгновенная смерть. А я, о Старый Хрофт, хотела жить. Даже здесь, в царстве Смерти.
— Ответь на мой вопрос, Хель.
— Ты плохо просишь, Отец Богов.
— Скажи мне, чего ты хочешь, великанша.
— Что я хочу… — медленно повторила Хель. — Я хочу, чтобы один из асов сошёл бы в Нифльхель.
— После грядущей битвы — кто знает? — к тебе могут отправиться все асы. И все великаны. И вообще все, кто живёт в семи царствах.
— Ты не понял, Отец Богов. Мне не нужны мёртвые. Даже мёртвые боги. Я желаю, чтобы кто-то из асов живым сошёл бы в моё царство и стал бы моим супругом.
«Ты обезумела», — едва не вырвалось у Старого Хрофта.
— Он никогда не увидел бы моего истинного облика. Для него я сделаюсь молодой и прекрасной.
— Но асы должны вкушать яблоки бессмертия, — только и нашёлся Один. — Яблоки вечной молодости, из неиссякаемой корзины Идун.
— Не так уж далека дорога от Асгарда до моих залов, — пожала плечами Хель. — Отряди одного из своих слуг привозить яблоки для моего супруга хоть каждый день.
— Откуда тебе ведомо, что они сохранят свою силу в твоих залах? — вывернулся Отец Богов.
— Тогда он сможет покидать мои владения на краткое время, достаточное, чтобы съесть яблоко, — не растерялась Хель. — Конечно, если он поклянётся нерушимой клятвой — муками Нифльхеля, например — вернуться ко мне в оговоренный срок.
— Ты обо всём подумала, — угрюмо сказал Старый Хрофт. — Но что станет с детьми от вашего союза?
— Подобно Ньёрду и Скади, они смогут половину времени жить в Асгарде, а половину — со мной в Нифльхеле.
— И ты думаешь, они будут там счастливы?
— Да, — кивнула Хель. — Дети принимают мир таким, как он есть. До того мига, как они узрят равнины Иды, они будут счастливы со мной, их матерью. В конце концов, их судьба будет ничем не хуже моей.
— Я не стану неволить никого из асов! — не выдержал Старый Хрофт.
— Тогда не жди от меня помощи, — пожала плечами Хель. — Я ничего не теряю.
— Ты можешь потерять всё, и даже жизнь, если мы будем разбиты!
