Леопольд поклонился, ухитрившись в одном жесте совместить разнообразнейшие оттенки, от величественности короля, принимающего знатных гостей, дружественности и покровительства старшего по возрасту младшему, но еще и чисто мужское удовольствие от встречи с красивейшей женщиной, которой может поцеловать руку.
Аскланделла неизменно на высоте, в данном случае она и дочь императора, принимающая короля, и дочь соседа, и старшая подруга, приютившая его дочерей и оказывающая им покровительство дочь самого Вильгельма Блистательного.
— Ваше высочество, — произнес он со всем почтением и в то же время великой радостью, — я безмерно счастлив, что вы заметили моих дочерей и защитили…
Она прервала небрежным голосом:
— Ваше величество, никакой благодарности! Им здесь ничего не грозило, это они мне помогли коротать дни.
— Ваше высочество!
— У вас замечательные дочери, — сказала она.
Он поклонился и сказал растроганно:
— Ваша похвала бесценна, ваше императорское высочество…
— Вы прекрасно их воспитали, — произнесла она таким непререкаемым тоном, словно ей самой лет сто, не меньше. — В самом деле… весьма.
Все три ее фрейлины с сияющими лицами вернулись к ней и встали рядом, но на полшага сзади, как надлежит вышколенным и благовоспитанным.
Я сказал громко:
— Дивное зрелище! Меня аж скупая и весьма горючая мужская прошибла. Никак не отойду, щас зареву… Как видим, есть радость и щасте в этом мире, есть! Приглашайте нас в свой королевский дворец, ваше величество!..
Леопольд кротко зыркнул в мою сторону, но я серьезен, никаких злых шуточек, в самом деле нужно поскорее закончить здесь, меня, и не только меня, ждут на Юге, так здесь называют земли, лежащие в той стороне… да я сам недавно так их называл!
Слуги забегают вперед и распахивают двери, всегда обе створки, и явно жалеют, что не могут раздвинуть стены. Мы прем большой и радостно галдящей толпой, сразу заполняя своей пестротой все пространство сзади и по сторонам, мои лорды и сакрантские еще не перемешались, однако, вижу, до этого уже недалеко.
Сказать, что я не исследовал дворец в первый же день, — это сказать неправду, но я абсолютно не обращал внимания на красоты, только места, где мог затаиться враг, где ловушки, где чувствуется опасность, где слишком подозрительно освещенные места с такими, где хоть глаз выколи, но сейчас, медленно шествуя рядом с королем, я замечал красоту длинного, но широкого коридора, настолько широкого, что и не коридор, а как бы огромный зал, уходящий вдаль, только через каждые три статуи в нишах стен имеется массивная дверь, иногда уже распахнутая, в этих случаях оттуда доносятся голоса, иногда даже музыка.
Пол в красно-серых плитках, стены с колоннами и полуколоннами, потолок настолько высоко, что так и не обратил внимания, что на нем нарисовано.
Даже на лестницу посмотрел иначе, сейчас это не приспособление, чтобы взбегать наверх, а произведение архитектуры, если не вовсе искусства: посреди мраморных ступеней пролегает красная дорожка, перила широкие, тоже мраморные, балясины вычурно резные, на каждом пролете массивные вазы из темной меди.
— Ваше величество, — произнес я громко, — ваш дворец, ваш город, ваше королевство!.. Вам нужно отдохнуть с дороги, а я пока удаляюсь. Слуги уже подготовили мне комнаты, не беспокойтесь.
Аскланделла тоже проводила его взглядом, повернулась ко мне, в глазах проступило что-то вроде насмешки, перемешанной со странным сочувствием.
— Что вас тревожит, ваше высочество?
Я спросил с неудовольствием:
— У меня такой вид?
— Да, — подтвердила она. — Похоже, вас смущает, что принцесса Джоанна похвастается родителям насчет удобств вашей постели?
Я пробормотал, отводя взгляд:
— Похвастается?
— Ну да, — подтвердила она. — Чувствуется, вы совсем недавно достигли такого могущества… и еще не привыкли, что вам все доступно. Не волнуйтесь, король наверняка примет новость спокойно.
Я буркнул:
— Вы думаете?
— Вы, — напомнила она, — верховный лорд. А лорду надлежит все лучшее по праву. Разве не так это даже у животных? Осуждаемо, когда спят или просто вяжутся с намного более низкими по происхождению.
Я ответил, все еще не в силах поднять взгляд и посмотреть в ее ясные спокойные глаза:
— Так то у животных.
— А мужчины лучше? — поинтересовалась она. — Впрочем, и женщины… Так что думайте о другом, ваше высочество. О действительно важном. Вам нужно решить проблему лояльности местных лордов, взаимоотношения с церковью, а также принять присягу принцев, что прибыли к вам с воинскими отрядами.
— Что? — спросил я уже с растущим раздражением. — Еще и от них принимать?
— Вы же не нашли времени в прошлый раз, — напомнила она, — а только отсрочили. А такое нужно решить окончательно.
— Хорошо, — сказал я, — тогда займитесь этим, вы же дочь императора, вам проще с ними найти общий язык! Мне их придется нагибать силой, а перед вами склонятся сами, да еще и ручки поцелуют.
Она чуть наклонила голову, вид строгой школьной учительницы младших классов, где один из самых тупых учеников неожиданно проявил задатки разумного поведения.
— Правильное решение…
Подошел Альбрехт, и я не успел огрызнуться, не люблю, когда последнее слово не за мной, Альбрехт сказал настойчиво:
— Ваше высочество, требуется ваше личное…
— Хорошо, — ответил я еще отрывисто, — пойдем… Ваше высочество…
Я поклонился ей, она в ответ церемонно присела, прирастопырив платье в стороны. Мы пошли быстро из зала, и только в соседнем я подумал ошарашенно, что вот только что сам поручил ей распорядиться насчет принцев так, как она считает правильным!
Недавно ярился, что самовольно отдает какие-то приказы, хоть и самые мелкие, а сейчас вот… Или мной так умело манипулируют, что я, святая простота, и не замечаю?
К сожалению, нельзя вместо себя на коронацию послать другого. Такое можно только на бракосочетание, как делается нередко, кто-то посылает вместо себя представителя, а кто-то и еще проще: свой именной меч, невеста выходит за него замуж, а хозяин клинка появляется через полгода-год из походов…
Потому я отстоял, а потом отсидел положенное время, а когда на мое чело возложили корону, сказал все положенные слова благодарности и признания, как за честь, так и за доверие, а затем пообещал, что буду во всем крепкой и надежной поддержкой его величеству королю Леопольду.
Сам Леопольд нигде и ни в чем не выказал, что возлагает корону наследного принца на мое чело поневоле. Вообще-то не совсем поневоле, даже передать трон мужу старшей дочери вызвало бы междоусобицу, а вот так все наглядно: попробуй вырвать власть из когтей льва, в этом он прав.
