– Но там же очень опасное место. Ты, наверное, видел этот холм только издали… Там почти голая вершина – конечно, отличное место для обзора. Но по склонам густые рощи, а с двух сторон эти рощи безо всякого разрыва переходят в лес. Разбойникам-саксам ничего не стоит подобраться прямо к твоей палатке.
– Но у меня же есть дядя, который командует нынешним походом, – засмеялся Карл. – Мой дядя наверняка расставит часовых так, что мимо них и комар не пролетит. Дядя же знает, как я не люблю комаров. И вообще он у меня большой специалист по вопросам охраны. А кроме того, не могу не заметить, что у меня есть еще и эделинг Кнесслер, которому все местные разбойники сдаются с полуслова.
– Какие еще разбойники? – обеспокоенно переспросил Бернар, бросая на Кнесслера подозрительный взгляд. И вовсе не потому подозрительный, что Бернар не доверял саксу, просто это был еще один повод проявить свою вошедшую в поговорку ворчливость.
Карл коротко рассказал историю схватки с большой группой саксов на лесной дороге и не преминул похвалить молодого Бевона, против предоставления которому бенефиция
[44]
на графство выступал как раз дядя Бернар, считая юный возраст рыцаря помехой в сложной науке управления провинцией и в исполнении судебных обязанностей.
– Но почему они сдались? – не понял ситуацию Бернар, опять обернулся и посмотрел на эделинга, теперь с явным вопросом. – Пленить или убить короля – это для них, мне казалось, высшая цель, предел мечтаний! Тогда, возможно, кончилась бы на какое-то время и эта война! Не понимаю… Не понимаю…
– Так получилось, ваше высочество, потому что эти люди очень уважают короля, – как и прежде уклончиво, ответил сакс. – И они не собирались убивать его. Они напали на рыцарей…
– Да, – согласился Бернар, – я думаю, что они очень любят короля, которому никак не желают подчиниться уже на протяжении двадцати пяти лет! Очевидно, эта затянувшаяся война доставляет местным саксам несравненное удовольствие. Я правильно мыслю?
– Правильно, дядюшка, правильно… – засмеялся король. – Ты до тонкостей постиг душу свободных саксов. Они большие любители повоевать…
Бернар, с язвительным сарказмом в голосе и полный уверенности, усердно закивал головой.
– Вот именно поэтому я и прикажу сейчас же прочесать все ближайшие леса…
– Это твое дело, дядюшка. В твои дела, как известно, я не вмешиваюсь. У меня своих накопилось достаточно, и решить их следует срочно…
Кнесслер заметно помрачнел, несколько секунд посомневался, не решаясь на ответный шаг, и все же подогнал коня, чтобы объехать Карла слева и таким образом поравняться с Бернаром, хотя разговаривать им все равно пришлось через короля.
– Я не советовал бы вам делать этого, монсеньор Бернар.
– Это еще почему?
– Просто не советую, и все… – сказал Кнесслер с мрачной решимостью.
– Мне бы тоже хотелось узнать, – как и эделинг, слегка нахмурившись, вступил в разговор король, – почему моему дяде не рекомендовано выполнять обязанности по обеспечению безопасности своего племянника?
– Ваши солдаты, ваше величество, совсем не знают местных лесов. Проводя прочесывание леса, вы потеряете больше людей, чем в открытом бою. В наших лесах, говорят, даже деревья порой посылают в чужаков стрелы…
– То есть, – напрямую спросил Бернар, – вы хотите сказать, что леса переполнены бандитами, и мы таким образом можем вступить в сражение, не подготовившись к нему с полной основательностью?
– Примерно это я и хотел сказать, только иными словами, чуть-чуть помягче, – со вздохом вынужден был согласиться сакс.
– Интересно получается… Но это же означает, что мы не сможем гарантировать безопасность никому из своих солдат и рыцарей, и даже самому королю? – настаивал Бернар на уточнении вопроса. – Так?
– Нет, не совсем так, монсеньор.
– Говорите конкретнее, – строго приказал Карл. – Я не люблю выуживать смысл в витиеватых чужих выражениях. Конкретнее!
– Я, ваше величество, – ответил Кнесслер, – обладаю в местных краях некоторым влиянием на население. Они – мои подданные. И я имею право приказывать здесь…
– Это я уже понял, – согласно кивнул король. – Ваше влияние, несомненно, велико, если бандиты готовы были по вашему приказу пойти на смерть.
– Не совсем так, ваше величество. Так далеко моя власть не распространяется. Я им обещал жизнь от вашего имени. Потому они и сдались. И в пределах своей эделингии я могу гарантировать вашему величеству безопасность.
– А рыцарям? А солдатам? – поинтересовался Бернар, полный желания спорить и придираться к словам. – Им безопасность вы гарантировать не можете?
– Нет! – смело сказал Кнесслер. – Солдаты сжигают саксонские деревни…
– Не могу не заметить, что солдатам тоже иногда хочется есть, – прервал эделинга Бернар. – Не нами придуманы правила войны…
– Я понимаю. Но не всегда же грабеж и убийство являются средством пропитания армии.
– Я повторяю, – настаивал Бернар. – Мы на войне, а на войне с армией победившей это случается всегда!
Кнесслер вздохнул так тяжело и непритворно, что заставил Карла задуматься.
– Вот потому и тянется эта война так долго…
– Рассуди нас, Карл… – как к высшей инстанции, третьей после Бога и Римского Папы, обратился Бернар к королю.
Карл долго молчал, не желая высказывать поспешную мысль.
– К сожалению, я не могу не согласиться с господином эделингом, – сказал он, наконец. – Я думаю, эту проблему нам с вами предстоит решить вместе, и пора уже установить в стране мир к всеобщему благоденствию и процветанию.
– Пора… – согласился Кнесслер. – Народ устал от бесконечных войн. А путь к миру может быть только один – договориться… Жалко, что не все эделинги это понимают.
– Вы имеете в виду Видукинда и Аббио? – спросил Бернар.
– Я имею в виду многих из тех наших правителей, которые отделяют себя от простых людей и считают – что хорошо им, то и народу хорошо.
– Сегодня вечером приходите ко мне в палатку, – распорядился Карл. – Мы поговорим с вами на эту тему подробнее. И ты, дядя, тоже приходи. Я готов, кстати, поверить в собственную безопасность, гарантированную мессиром Кнесслером, но все же, монсеньор Бернар, не забывай о постах вокруг всей ставки.
– Я расположу по периметру твоей палатки вдвое больше рыцарей, чем обычно. А во вторую линию поставлю посты из надежных солдат.
– Это хорошо. До встречи вечером, дядюшка. Я угощу тебя великолепным забористым славянским медом, что привезли мне из Старгорода. После этого ты всей душой полюбишь славян, если только сам не захочешь стать пчеловодом, лишив меня тем самым лучшего моего полководца…
