Я положил руку на плечо Нане; она вздрогнула, проснулась и быстро осмотрела меня.
— Тяжелая ночь? — спросила она.
Я опустился на диванчик рядом с ней.
— Неужели по мне все видно?
— Только посвященным. Ладно, рассказывай, что случилось. Поговори со мной.
Если бы речь шла о другом деле, я сослался бы на усталость, но в данном случае Нана должна все знать. Правда, я утаил кое-какие подробности о жизни Каролин. Зачем зацикливаться на темной стороне ее жизни? Я не сомневался, что Нана знала. Каким-то образом она всегда все знала.
Добравшись до хитрого юриста с его «ходатайством о прекращении», я снова начал заводиться, поскольку впустую потратил целую ночь. К тому же сбежал ради этого от Али и Дженни.
— Думаю, Дженни уже усвоила это выражение лица: надутые губы и холодный взгляд? Как они вели себя после моего ухода?
— Они выжили, если, конечно, это единственное, что тебя волнует.
Это походило на похлопывание по плечу и пощечину. Нана-мама в своем репертуаре.
— Выходит, вчера твоя сестра-близнец выставляла меня из дома? Говорила, что все в полном порядке. Я готов был поклясться, что это ты.
— Не задирайся, Алекс! — Нана потерла шею. — Я говорю лишь то, что детям не всегда есть дело до того, почему ты отсутствуешь. Они только знают, что тебя нет. Особенно маленький Дэймиен.
— Ты имела в виду Али.
— Я так и сказала, разве нет? Мальчику ведь всего шесть.
Я наклонился, чтобы лучше рассмотреть ее.
— Ты в эту ночь сколько спала?
Нана отмахнулась от меня.
— Старикам сон не нужен. Это одно из тайных преимуществ. И вот почему я все еще могу переспорить тебя. Теперь помоги мне подняться, и я пойду позабочусь о кофе. Твой вид подсказывает, что он тебе не помешает.
Я поддержал Нану за локоть. Она немного приподнялась, но внезапно обвисла.
— Что такое? — спросил я.
— Ничего, я только…
Сначала у Наны был такой вид, словно она растерялась. Затем внезапно ее лицо исказила боль, ноги подогнулись, и она повисла у меня на руках. Я даже не успел посадить ее, как она потеряла сознание.
«О Господи, нет!»
Нана почти ничего не весила, я легко держал ее на руках. Осторожно положив Нану на диванчик, я поискал пульс у нее на шее. И не нашел.
— Нана? Слышишь меня? Нана?
У меня перехватило дыхание. Врачи в больнице Святого Антония сказали мне, за какими признаками следить — неподвижность, отсутствие сердцебиения. Нана лежала и не двигалась.
Остановка сердца.
ГЛАВА 48
Это был еще один кошмар — санитары в доме, поездка в машине «скорой помощи», от которой ничего не осталось в памяти, вопросы в приемном отделении. Затем ужасное ожидание.
Я оставался около Наны в больнице весь день и всю ночь. Она пережила сердечный приступ, а больше пока никто не мог ничего сказать.
Они искусственно вентилировали ей легкие, чтобы помочь дышать. Трубку прикрепили ко рту. К пальцу — приспособление для измерения давления и уровня кислорода. Из капельницы поступали необходимые лекарства. От груди Наны тянулись бесчисленные проводки к сердечному монитору возле кровати. Пульсирующие линии на нем несли круглосуточную вахту. Ненавидя этот экран, я полагался на него.
Друзья и родственники появлялись в течение всего дня и даже вечером. Приходила тетя Тиа вместе с моими кузенами, заглядывали Сэмпсон и Билли. Бри приводила ребятишек, но их в палату не пустили, решив, что незачем им смотреть на все это. Они уже достаточно видели дома, когда приезжала «скорая» и Нану снова увозили в больницу.
Проводились «необходимые» беседы. Больничные деятели говорили со мной насчет распоряжения НПР в досье Наны, о хосписе, о ее религиозных предпочтениях — все это на всякий случай. Какой случай — если Нана не очнется?
Никто не пытался выставить меня из палаты после окончания времени для посещений. Им, конечно, не удалось бы, но я оценил их предупредительность. Я сидел, положив локти на край кровати, иногда опускал голову на руки и молился за Нану.
Среди ночи она вдруг пошевелилась. Ее рука двинулась под одеялом, как будто это слабое движение было ответом на наши молитвы. Затем еще одно еле заметное движение — и глаза Наны медленно открылись.
Сестры сказали, что если такое произойдет, я должен сохранять спокойствие и говорить тихо. Признаюсь, это было нелегко.
Я положил ладонь на ее щеку, и она, как мне показалось, поняла, что я здесь.
— Нана, пожалуйста, не пытайся сейчас ничего сказать. И не спорь. У тебя в горле трубка, чтобы дышать было легче.
Ее глаза, оглядев все вокруг, остановились на моем лице.
— Ты потеряла сознание дома. Помнишь?
Нана кивнула, чуть-чуть. Думаю, она даже улыбнулась, что было замечательно.
— Сейчас вызову медсестру и выясню, когда тебя снимут с этой машины, ладно? — Я потянулся к кнопке вызова, но когда снова взглянул на нее, глаза были закрыты. Взглянув на экран монитора, я убедился, что она просто спит.
Все эти желтые, синие и зеленые линии неустанно трудились.
— Ладно, тогда завтра утром, — произнес я, но не потому, что Нана могла услышать меня. Мне необходимо было что-то сказать.
Оставалось лишь надеяться, что оно будет, это завтрашнее утро.
ГЛАВА 49
К полудню следующего дня Нана окончательно проснулась, и ее сняли с вентилятора. Она была слишком слаба, чтобы покинуть реанимационное отделение, но уже появилась надежда, что Нана вернется домой. Я отпраздновал это событие, тайком протащив в палату детей ради самой короткой и тихой вечеринки Кроссов.
Другие бодрящие новости поступили с рабочего фронта. Адвокат ФБР Линда Коул установила возможный повод и вернула Бюро в частные владения в Виргинии. Когда мне удалось соединиться с Недом Маони по сотовому, ФБР уже расположило на территории целую команду по сбору улик.
Бри заменила меня в больнице, позднее ее сменит тетя Тиа, а я поехал в Виргинию днем. Хотел еще раз посмотреть, что же там есть.
Нед встретил меня у входа, и мы могли попасть всюду с его документами. Особый интерес вызвала небольшая квартира на задах. Добраться туда можно было только по наружной лестнице из парковочного гаража внизу.
Внутри квартира выглядела как номер люкс в «Хей-Эдамс». Мягкая обивка в основном светлой мебели. В комнате, отведенной под столовую, навесной потолок. Камин из орехового дерева. Если бы не техника в бежевых футлярах и синие рубашки поло, место казалось бы нетронутым.
— Загадка в спальне, — сказал Нед. Я прошел за ним через раздвижные двери. — Ни ковра, ни побрякушек, ни постельного белья — ничего. — Нед перечислил очевидное. Только голая кровать, комод и два столика у кровати — словно жильцы только что переехали куда-то.
