– Больше и не потребуется, – кивнул Широков. – Теперь надо придумать, чем открутить шурупы.
– У меня в складном ноже есть отвертка! – сказал Фил.
– Покажи, – потребовал бурильщик.
Подросток сунул руку в карман и достал небольшой походный нож со швейцарским крестом на рукоятке.
Широков осмотрел его и уважительно произнес:
– Настоящий. Баксов сто, наверное, стоит. Откуда он у тебя?
– На день рожденья подарили, – ответил Филипп, отчего-то покраснев.
– На день рожденья? – Он прищурился. – Так я тебе и поверил. У отца небось спер?
– Нет. Это… подарок.
– Ладно, не хочешь – не говори. Отвертка тут и впрямь есть, и сталь хорошая. – Широков снова перевел взгляд на мальчика. – Умеешь шурупы откручивать?
– А чего там уметь? Бери да крути.
– И то верно. Держи! – Он вернул нож подростку. – Положи пока в карман, чтобы не мешался. Вот так. Встанешь мне на плечи, понял? И не мешкай там. Давай!
Бурильщик нагнулся, но Валентин встал у мальчика на пути.
– По-моему, это глупая мысль! – сказал он взволнованно. – Мы не знаем, что там!
– Да что там может быть? – ухмыльнулся Широков. – Крыса его, что ли, съест? Давай, пацан, не тяни резину!
Филипп ободряюще улыбнулся Валентину, подошел к бурильщику и вскарабкался ему на спину. Широков выпрямился.
– Теперь лезь на плечи. А ты, мао, подстраховывай, чтобы малец не упал! – приказал он Валентину.
Пак кивнул и встал на изготовку. Филипп залез бурильщику на плечи, осторожно выпрямился, держась за стену, и попробовал дотянуться до решетки.
– Не могу! – сказал он. – Немного не хватает!
– Становись мне на ладони! Только осторожнее! Все время держись за стену и не отклоняйся назад, а то кувыркнешься!
Широков подставил ладони, похожие на лопаты. Фил осторожно, продолжая держаться за стену, встал на них ногами. Бурильщик медленно выпрямил руки, подняв подростка над головой.
Филипп ухватился пальцами за решетку.
– Порядок! – сказал он. – Сейчас откручу шурупы!
Он достал из кармана нож и принялся за работу. По лбу и щекам здоровяка-бурильщика, державшего мальчика на вытянутых руках, катился пот.
– Ну?! – через несколько минут нетерпеливо окликнул он. – Ты скоро? Или решил, что я железный?
– Последний остался! – отозвался покрасневший от напряжения Филипп, орудуя отверткой.
– Активнее шевели пальцами!
Филипп продолжил крутить тугой шуруп. Прошла еще минута. Вдруг тяжелая латунная решетка сорвалась и с тяжелым стуком ударилась об голову Широкова. Вместе с ней на пол полетел и Филипп, но Валентин успел подхватить мальчика на руки.
Широков закричал от боли и гнева, зажав ладонью разбитый в кровь лоб, и свободной рукой дал Филиппу подзатыльник.
– Хватит! – сказал Пак, в упор глядя на Широкова. – Он не виноват!
– Он мне чуть башку не разбил!
– Он не виноват, – повторила за корейцем Ника. – Это вышло случайно.
– Черепуху мне чуть не пробил, сучонок, – в сердцах проворчал бурильщик, вытирая рукавом кофты кровоточащую ссадину на лбу.
– Она сама сорвалась! – всхлипывая, проговорил перепуганный Филипп, стоя у Пака за спиной.
– «Сама», – передразнил Широков. – Дать бы тебе этой решеткой по башке, мелюзга криворукая. И хватит там стоять! Давай лезь в вентиляцию! Я не собираюсь торчать в этом гребаном доме до утра!
Филипп вышел из-за спины Валентина и опасливо посмотрел на верзилу бурильщика.
– Я не специально, – виновато проговорил он.
– Ладно, проехали, – пробасил Широков. – Забирайся на плечи.
Бурильщик присел, подставив спину, подождал, пока мальчишка вскарабкается ему на плечи, и снова подставил ладони. Филипп взмыл у него над головой и ухватился руками за край вентиляционного отверстия.
– Залазь! – рявкнул Широков.
– Повыше! – попросил Филипп.
Широков поднял его еще немного. Филипп оттолкнулся ногами от его ладоней и перевалился через край отверстия. Бурильщик опустил руки. Несколько секунд все ждали, задрав головы и глядя, как мальчик протискивается в шахту.
– Ну как? – крикнул Широков, когда остались видны только ноги, обутые в белые кроссовки. – Сможешь пролезть?
– Да! – отозвался Филипп. – Я пролез!
– Давай ползи дальше! До упора! Наткнешься на решетку – долби ее и расшатывай, пока не выпадет! У тебя должно получиться!
Кроссовки исчезли в шахте.
Все молча ждали, что будет дальше.
Вдруг откуда-то сверху донесся легкий гул, а вслед за ним – такой же тихий скрежет.
– Тут, кажется, проблема! – глухо выкрикнул из шахты Филипп.
– Что случилось? – крикнул в ответ Максим.
– Пол!.. – воскликнул Филипп, и в голосе его послышался страх. – Он движется! Мне… тесно!
– Быстро обратно! – в один голос выпалили Максим и Ника.
– Ползи назад! – рявкнул Широков.
Послышалось торопливое шуршание. Из отверстия показались ноги в кроссовках.
– Давай! Ползи! Быстрее! – закричали все.
Гул усилился. И вдруг ноги мальчика замерли. Послышался отвратительный хруст, а вслед за тем какой-то жуткий чавкающий звук. Белые кроссовки дернулись и снова замерли. Лица взрослых людей, с ужасом уставившихся на торчащие из отверстия ноги, побелели.
Струйка алой крови сбежала с края и упала Широкову на лицо. Он вскрикнул, отскочил в сторону и принялся остервенело тереть окровавленное лицо рукавом кофты.
– Филипп! – крикнул Валентин.
Из отверстия шахты текла алая струя.
– Этого… не может быть, – хрипло проговорила Илона, глядя на образовавшуюся на полу лужицу, и закрыла рот ладонью.
– Я не знал… – забормотал Максим. – Я не догадывался… Если бы я знал, я бы не позволил… Я бы запретил… Я…
Он осекся, судорожным движением достал из сумки фляжку и дрожащими пальцами свинтил с нее крышку.
– Мы убили его, – удрученно пробормотал Валентин. – Мы знали, что это опасно, но отправили его туда. По большому счету нам было на него плевать.
– По большому счету мне плевать на всех вас, – сказал Широков. – А вам – на меня. Нам тут всем друг на друга плевать. И за то, чтобы выжить, каждый из нас легко подставит другого. А если понадобится – перегрызет другому глотку. Это дарвинизм.
Все молчали, не в силах поверить в то, что только что произошло у них на глазах.
– Ради общей цели нам следует держаться вместе, – сказала Ника, прерывая молчание.
