— Эй, что ты задумал? — встревоженно спросила Лаурелин, настороженно глядя на сосредоточенного Артура.
— Спасти ее, — просто ответил он. — Так, как могу и умею.
— Эй, надеюсь, ты не собираешься… — Дини Ши резко бросилась в его сторону, но было уже поздно.
На ступеньках забытого храма,
В лабиринте прошедших эпох
Мы стояли, нас было так мало.
Мы стояли и ждали врагов!
Песня. Тихая, почти шепотом. Бешеный, совершенно безумный водоворот Чистоты, Силы и Жизни закружился по палате, преображая всех, к кому прикасался. Легче задышали больные, чья боль ушла, возвращая потерянные силы. Глубоко вздохнула стоящая неподалеку Елена Васильевна, чья хроническая усталость и пессимизм, которые не смогло изгнать даже волшебное эльфийское зелье, внезапно просто исчезли, отступая перед этим благотворным потоком.
Немолодая, вечно ворчливая техничка, мывшая пол в коридоре, внезапно улыбнулась проходящему мимо врачу и вместо привычного: «Ходют тут всякие» пожелала ему доброго дня.
И только лицо Лаурелин выражало даже не озабоченность. В глазах ничего и никого не боящейся Дини Ши был самый настоящий ужас.
— Стой! — выкрикнула она, подбегая к Артуру и замирая у его плеча. — Остановись! Тебе же нельзя!!! Тебе так нельзя! — Лаурелин то протягивала руку, видимо собираясь оттащить Артура от кровати, но тут же отдергивала ее, словно в испуге перед тем, что может произойти, если она к нему прикоснется. — Стой, придурок! В этом нет нужды, я ее вылечу! Я их всех вылечу! Да остановись же ты, тебе сейчас нельзя!
Но, похоже, было уже поздно.
Наблюдая за ее действиями, Артур лишь улыбнулся и чуть пожал плечами, демонстрируя, что происходящее сейчас уже совсем не зависит от его воли и начавшийся ритуал должен быть закончен.
Нам бежать бы, забывши о чести,
Вроде ж нечего больше терять!
Но сказал кто-то: «Мы еще вместе,
Им нас не взять!»
Лицо Артура — обычно довольно-таки непривлекательное — изменилось. Изменилась вся его фигура, весь внешний вид — усталый и сутулый, весьма невзрачный человек преобразился. Сейчас это был не Бард — а Воин. Юный, прекрасный Воин, во всем блеске своей силы и доблести. Воин, никогда не знавший горечи поражений, грязи предательства, злобы и зависти. Воин, какими не могли быть живые, смертные воители.
Воин из сказаний, который одним своим присутствием преображал окружающий его мир в величественную легенду, в прекрасную сказку… И ничего из обычного, тварного мира просто не могло находиться с ним рядом.
Вроде бы небольшая палата словно раздвинулась… Или, скорее, разделилась. Старые койки, страдающие от ран люди — они все остались по одну сторону прозрачного, но совершенно непреодолимого занавеса, по другую сторону которого находилась сказка.
Сказка, в которой Воин стоял у ложа своего раненого друга. А ведь по всем сказочным законам сказки просто обязаны хорошо заканчиваться! Злодеи — исправляются, герои — побеждают, а больные — выздоравливают. Так было и так будет всегда. А на границе, на самом ее краю, словно не решаясь шагнуть из мира реальности в сказку, замерла высокая черноволосая девушка, с сомнением глядящая на происходящее перед ней действо.
Спина к спине, плечом к плечу,
Жизнь коротка, держись, приятель,
Своею кровью заплачу,
Чтоб только ты смогла остаться!
Закрытые глаза находящейся в глубокой коме Анастасии внезапно широко распахнулись, впиваясь жаждущим, каким-то голодным взглядом в лицо Артура. Взгляды барда и девушки пересеклись, встретились, сплетаясь, соединяя их словно кованной из слов и музыки, Силы, Чистоты и Жизни цепью. А затем эта незримая, но тем не менее невероятно прочная цепь вдруг натянулась, затягивая самую душу певца куда-то в глубь черных глаз его бессознательной слушательницы.
Тело Артура продолжало сидеть перед кроватью Анастасии, держа маленькую ладошку девушки в своей руке. Однако ни в его взгляде, ни в позе сейчас не было ни капли жизни. И лишь продолжающая звучать под неведомо откуда доносящийся тихий гитарный перебор песня свидетельствовала о том, что бард еще жив. А у спинки стула, на котором он сидел, за самой его спиной замерла Лаурелин, вся поза которой выражала сильнейшие сомнения, мучающие Дини Ши. Поднятая над плечом барда рука воительницы так и зависла в воздухе, не решаясь прикоснуться к неподвижному телу.
Незримая, но тем не менее невероятно прочная, сплетенная из слов и музыки, Силы, Чистоты и Жизни цепь натянулась, выдергивая душу барда из его тела. А затем был полет. Длинный, как жизнь, и короткий, как вспышка, полет через Нигде и Никогда. Нигде и Никогда сознания бессознательной девушки.
Что ему предстоит — Артур не знал. Вообще, все его действия были авантюрой. Безумной, совершенно нелепой авантюрой, основанной лишь на нескольких словах странной синеглазой фейри. Тогда он не обратил на них особого внимания… Не обратил, но запомнил. В конце концов, у него в живых было слишком мало родственников. И забыть способ, пусть странный и непонятный, обрести еще родичей, он просто не смог.
Кеа. Красивая и загадочная девушка с невозможно синими глазами и словно живыми волосами. Как выяснилось — одна из наиболее могущественных созданий Феерии. Ее слова, сказанные на прощание, врезались ему в память.
Объединить Силу, отдав свою и взяв чужую.
Объединить Кровь, отдав свою и взяв близкую.
Объединить Жизнь, отдав свою и взяв родную.
Объединить Цель — и стать единым.
Пояснять свои слова Кеа не стала, предупредив лишь об опасности подобного ритуала, а он не стал расспрашивать. В конце концов, он вовсе не собирался делать ничего подобного. Не собирался… До этого момента!
И вот сейчас… Летя сквозь странное состояние, не разбирая ни верха ни низа, Артур словно за путеводную нить уцепился за звучащую неизвестно откуда песню, песню, начатую им самим, и по содроганию сковавшей его цепи понял, что поступил верно.
На донжоне старинного замка,
В лабиринте интриг и идей
Мы стояли, до слез было жалко,
Что не вывести даже детей…
Башня была странной. Огромная, черная, она возвышалась, похоже, на многие километры, так что стоящему на самой ее вершине Артуру даже сама земля была видна плоховато. Ее то и дело заслоняли густые свинцово-черные облака, плывущие где-то на двух третях высоты этого колоссального сооружения. Вообще, все в том месте, где он оказался, было совершенно странным и незнакомым. Странная тускло-багровая, гигантская звезда в зените, как минимум вчетверо превосходящая по размерам привычное Солнце. Странное небо над головой, цвета запекшейся крови. Да и сам Артур был странен и никак не походил на самого себя.
Куда подевались излюбленные камуфляж и гитара? Почему-то Артур ожидал, что здесь, где бы он ни находился, эти его неизменные атрибуты будут при нем. Но ничего подобного!
